Федералист - [80]

При скудности ресурсов страны можно представить необходимость перевода на другие цели выделенных фондов, как в описанном случае, хотя национальное правительство имеет неограниченное право налогообложения. Но два соображения устранят все опасения на этот счет. Первое – мы уверены, что все ресурсы страны во всем объеме пойдут во благо Союза, а другое – каковы бы ни были нехватки, их без труда покроют займами.

Право создавать новые фонды из новых предметов налогообложения даст возможность национальному правительству занимать столько, сколько потребуется. Как иностранцы, так и граждане Америки тогда с разумными [c.203] основаниями доверятся его обязательствам. Но зависеть от правительства, которое при заключении сделок в свою очередь зависит от тринадцати других правительств, стоит только прочувствовать ситуацию, – такая степень легковерия, которая редко встречается в денежных делах и едва ли соответствует остроте зрения, присущей алчности.

Эти соображения представляются пустяком для тех, кто надеется увидеть в Америке осуществление горячечного бреда поэтов или сказочников, но те, кто верит, что на нашу долю выпадет обычная порция превратностей и бедствий, как и множеству других стран, они, по-видимому, заслуживают серьезного внимания. Такие люди должны следить за истинным положением своей страны с величайшей заботой и выступать против зла, которое честолюбие или месть могут очень легко причинить ей.

Публий [c.204]

Федералист № 31 [30]

Александр Гамильтон

Федералист: Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. –

М.: Издательская группа “Прогресс” – “Литера”, 1994. – С. 204–208.

Января 1, 1788 г.

К народу штата Нью-Йорк

В любом изыскании есть определенные истины или принципы первостепенного значения, на которых покоится вся дальнейшая аргументация. В них содержится внутреннее свидетельство, которое, предваряя все размышления или комбинации, определяет взвешенность мышления. Если оно не приведет к этим результатам, то причины коренятся либо в каком-то дефекте или непорядке в органах восприятия, либо сказывается влияние глубокого интереса, страсти или предрассудков. К этой категории принадлежат аксиомы геометрии, гласящие: “Целое больше части, равные чему-либо равны между собой, две параллельные прямые не пересекутся в [c.204] пространстве, все прямые углы равны”. К той же категории относятся аксиомы в этике и политике: нет следствия без причины, средства должны соответствовать цели, любая сила должна быть соразмерна с целью, нет ограничений для силы, направленной к цели, также безграничной. В указанных двух науках есть другие истины, которые, хотя и не поднимаются до высот аксиом, тем не менее прямо вытекают из них, очевидны сами по себе и настолько согласуются с естественными и простыми постулатами здравого смысла, что бросают вызов взвешенному и непредубежденному мышлению с почти неотразимой силой и убеждением.

Цели исследования в геометрии настолько далеки от занятий, волнующих и будоражащих буйные страсти сердец, что человечество без труда принимает не только простейшие теоремы науки, но даже глубокомысленные, внешне ничем не блещущие парадоксы, противоречащие естественным концепциям, которые разум способен разработать по интересующему предмету без помощи философии. Бесконечное разделение материи, или, говоря другими словами, бесконечное разделение конечного предмета, доходящее до крошечного атома, – принцип, по которому согласны геометры, хотя он с точки зрения здравого смысла так же непонятен, как любые тайны религии, против которых усердно выдвигают батареи атеизма.

Но в науках морали и политики люди оказываются значительно менее сговорчивыми. До определенной степени хорошо и полезно, что дело обстоит именно так. Осторожность и исследование – необходимая броня, чтобы не ошибиться и не обмануться. Но эта твердость может зайти далеко и выродиться в упрямство, извращение или неискренность. Хотя никто не утверждает, что моральные и политические принципы в науке в целом имеют ту же степень точности, что и в математике, тем не менее в этом отношении они все же претендуют на большее, чем суждение о поведении людей в данных ситуациях. Неопределенность много чаще встречается в страстях и предрассудках резонера, чем в самом поступке. Люди редко проявляют понимание честной игры, а уступая некоему своенравному предрассудку, запутываются в словах и ставят себя в тупик, погрузившись в тонкости. [c.205]

Какими иными причинами можно объяснить (если допустить, что возражающие чистосердечны в своей оппозиции), что столь ясные свидетельства о необходимости правительству Союза иметь общую власть для налогообложения встретили противные мнения проницательных людей? Хотя эти свидетельства до конца рассмотрены в другом месте [см. статью 30. – Ред.], пожалуй, стоит еще раз обратиться к ним в качестве введения к разбору того, что предлагается в возражениях против них. Суть в следующем.

Правительство должно располагать всей полнотой власти для решения задач, порученных его заботам, и выполнения до конца доверенных ему функций, за что оно несет ответственность. Оно должно быть полностью свободным от любого другого контроля, за исключением уважения общественного блага и мнения народа.