Febris эротика - [12]

Это сейчас может показаться диким: родить ребенка и отправить его с глаз долой на воспитание чужой тете. А тогда нет. Тогда все так жили, и лишь очень немногие женщины могли позволить себе не работать. О такой роскоши подавляющему большинству женского населения даже не мечталось…

Надя вернулась к учебе. Не на свой курс, а на курс младше. Здесь ей встретился Тимур. Кто он был по национальности, откуда он появился, каково его настоящее имя — похоже, этого не знал никто. Он мог быть казахом или корейцем, черкесом или ингушем. Или же метисом, что вполне соответствовало его внешности. Имя его иногда звучало как Тенгиз, иногда как Теймураз. Изредка ребята звали его Тиграном, еще реже Тамерланом. Он же всегда представлялся Тимуром. Ничего о себе не рассказывал. Но было ясно, что не просто так он появился в Москве и что с его появлением начнется что-то новое в жизни каждого, кто попадет в зону его влияния.

Тимур объявил себя учителем. Или мастером. Или гуру, что в принципе было не важно. Важно было другое: в воздухе зазвучали слова «карма», «реинкарнация», «космические законы»… Еще не говорилось ни о медитации, ни о концентрации, ни о просветлении… Еще не было практик выхода в астрал и посещения других миров, но уже было ясно: Тимур обладает тайным знанием. Пусть не во всем его объеме, что, видимо, невозможно в принципе, а лишь частицей его, но не просто обладает, а готов поделиться этим знанием с окружающими.

Ребят на его занятия поначалу собиралось великое множество. Он говорил пространно, порой едва понятно и добился того, чего, собственно, и добивался. А именно: половина слушателей сочли его лекции бредом и покинули странное сборище. Те из оставшихся, кто продолжал сомневаться, через пару-тройку занятий определились окончательно. И вот тогда, с самыми стойкими десятью — двенадцатью учениками он и начал истинный курс обучения.

Занимались вечерами в одном из залов института. Засиживались допоздна, не в силах разойтись, обсуждая услышанное, и удивляясь тому, что узнали.

Тимур рассказывал обо всем: о тайнах мироздания и о межличностных отношениях, о душе и о ее перемещении в пространстве, о космических законах и необходимости следования им в жизни, об энергиях и потоках, о вселенском разуме и дуальности мира, о задачах, которые стоят перед человечеством и о загадочных явлениях психики и природы.

Где, когда и каким образом он получил эти знания, Тимур никому не рассказывал, упоминая лишь имена учителей и книги великих посвященных.

После курса лекций перешли к практическим занятиям. Вот здесь начались и дыхательная гимнастика, и асаны, и многочисленные техники как расслабления, так и концентрации.

Бесконечные вопросы, которые задавали слушатели, не могли застать Тимура врасплох. Казалось, он знал все: почему люди болеют и отчего они несчастны, как полюбить самого себя и зачем это нужно… Можно ли понять законы взаимоотношений мужчины и женщины. И если можно, то как их использовать на практике. Что есть нирвана и стоит ли к ней стремиться… И прочее. И прочее…

Наверное, в его знаниях не было системы. Наверное, многое было перемешано, не до конца структурировано и им самим не совсем понято. И все же: какие-то крупицы сакрального знания с успехом были им переданы нескольким преданным ученикам, среди которых неотрывно находилась и Наденька.

Она настолько верила в то, что исходило от Тимура, что ни на минуту не усомнилась в истинности его учения.

На отношения с мужем Станиславом это, правда, никак не влияло. Поначалу не влияло. А со временем они почему-то стали все больше конфликтовать. Ему, естественно, не нравилось приходить вечером после тяжелой работы в холодный дом, где его никто не ждет. Дочь на пятидневке, жена непонятно где. На столе холодная похлебка или слипшиеся макароны. Это что — семейная жизнь? Это называется супружескими отношениями?! Он с ненавистью шел на общую кухню, под сочувствующие вздохи соседок ставил кастрюлю на газ, хлебал в одиночестве суп или жевал безвкусные макароны и ложился на кровать в ожидании жены.

Наденька прибегала восторженная. Не замечая недовольства мужа, кидалась к остаткам еды, мыла посуду, приглашала его пить чай.

За чаем муж остывал, рассказывал о работе, о планах предприятия, о том, какая смена получила переходящее Красное знамя, и об итогах соцсоревнования в текущем месяце.

Наденька делала вид, что вникает, но мысли ее витали очень далеко… Станислав чувствовал, что перестает быть интересен своей жене, но ни выразить это словами, ни сформулировать того, что происходит между ними, был не в силах. Ни интеллекта, ни духовного развития ему для этого не хватало. Он только понимал, что между ним и его любимой Наденькой остается все меньше и меньше общего. Пожалуй, только дочка. Да и то: суббота, как правило, рабочий день. Только в воскресенье они — семья. Но и тогда и он, и Надя все внимание сосредотачивали на дочери, а отнюдь не друг на друге. В парк погулять, на каруселях прокатиться, эскимо ребенку купить, почитать дочке книжку, искупать ее, подстричь ноготки, постирать одежду, собрать вновь в садик… Вот и все воскресенье… Вот и вся семейная жизнь…