ФБР. Правдивая история - [41]

«Конечно, хорошо известно, что определенные государства занимаются… подготовкой диверсий и реально их осуществляют, — отметил президент. — Слишком поздно что-то делать после того, как диверсия, убийства и деятельность пятой колонны состоятся».

Президент сказал, что он разрешил ФБР использовать «прослушивающие устройства» против «лиц, подозреваемых в подрывной деятельности против правительства Соединенных Штатов, включая подозреваемых в шпионаже». Приказ был подписан инициалами Ф. Д. Р. Он действовал еще четверть века.

В те годы ФБР установило по крайней мере 6769 незаконных прослушивающих устройств[144] и 1806 жучков во имя национальной безопасности. Эти цифры почти наверняка преуменьшены, так как о некоторых прослушивающих устройствах, жучках и незаконных проникновениях в помещения не докладывали, чтобы защитить секретность операций, согласно документам министерства юстиции, которые сохранились до наших дней и пережили меняющуюся политику эпохи.

С благословения Рузвельта Гувер теперь прослушивал телефонные разговоры по своему усмотрению. Прослушивание оставалось нелегальным. Ничто в приказе президента не делало его законным. Рузвельт сделал ФБР разведывательной службой президента. Гувер силой вырвал у министерства юстиции огромную власть.

И он научился удерживать ее в руках так же хорошо, как и президент.

Министр юстиции нанес ответный удар. «Федеральное бюро расследований является объектом частых нападок, как гестапо, — написал Джексон в секретной служебной записке, которая ходила по министерству. — Эти нападки, если им верит большое количество людей, губительны для его работы и положения в суде, когда мы добиваемся осуждения»[145]. Он хотел, чтобы ФБР следовало закону — прямой и узкий путь расследования преступлений против Соединенных Штатов.

Но Гувер выиграл и это сражение. Он ответил министру юстиции, объяснив ему «разницу между «следственными» действиями и «разведывательной» деятельностью»[146]. Разведывательная работа ФБР не была нацелена на предъявление официального обвинения преступникам после того, как они совершили правонарушения. Она имела своей задачей остановить шпионов и вредителей до того, как они нанесут свой удар. «Необходимо — для поддержания безопасности внутри страны, — чтобы ФБР было в состоянии иметь в своих досье информацию, касающуюся деятельности отдельных людей и организаций антиправительственного характера», — настаивал Гувер. Когда ФБР проводило свои разведывательные операции, оно работало не на министра и министерство юстиции; оно работало на президента Соединенных Штатов.

Конфронтация достигла кульминации.

На протяжении двух следующих десятилетий Гувер рассказывал министрам юстиции о своих действиях, если хотел и когда хотел. Он сделал невозможным для Джексона и многих его преемников осуществлять свою законную власть в отношении ФБР.

Гувер действовал вне закона, и знал это. Улики, полученные с помощью прослушивания телефонных разговоров, были бесполезны в суде; любой судья прекратил бы дело, основанное на незаконном поведении государства.

Но прослушивание работало. Оно было одним из самых мощных инструментов в арсенале ФБР для сбора разведданных. Его власть стала бесконтрольна, как только ей была дана воля. Одно прослушивающее устройство могло открыть окно в мир секретов. И Гувер теперь правил этим царством.

«Президент полагал, что вы можете захотеть тщательно изучить их»

Отношения между Рузвельтом и Гувером были сердечными, но корректными. Теперь они стали глубже благодаря общим секретам.

21 мая 1940 года — в тот же день, когда Рузвельт издал приказ о прослушивании телефонных разговоров, — он же передал Гуверу копии телеграмм, посланных в Белый дом в поддержку политики невмешательства Чарльза Линдберга. («Я абсолютно убежден, что Линдберг — нацист», — сказал Рузвельт министру финансов Генри Моргентау накануне.) Записка от секретаря Рузвельта, лежавшая сверху пачки телеграмм, гласила: «Президент полагал, что вы можете захотеть тщательно изучить их, записать имена и адреса отправителей»[147].

На протяжении последующих пяти лет Гувер посылал Рузвельту стабильный поток политических разведданных и инсинуаций о людях, которые были не согласны с политикой президента. Объектами наблюдения ФБР были: Линдберг; Первая американская коалиция консерваторов, антикоммунисты и реакционеры, сочувствующие Гитлеру; три сенатора Соединенных Штатов, которых Гувер подозревал в симпатиях к Германии, включая своего давнего врага с 1920-х годов Бертона Уилера из Монтаны; конгрессмен из родного города Рузвельта — охотник за «красными» Гамильтон Фиш; и еще сотни людей, которые просто ненавидели Рузвельта и все, что он поддерживал.

Когда президента рассердил памфлет партии «Америка прежде всего» (политическая партия изоляционистского, фашистского и расистского толка, среди лидеров которой был Чарльз Линдберг, Джозеф Кеннеди, Генри Форд и ряд других видных представителей истеблишмента. — Пер.), осудивший его политику отправки кораблей в Великобританию, он приказал своему помощнику «выяснить у кого-нибудь — возможно, в ФБР, — кто за это платит». Гувер приступил к расследованию не просто источника этого памфлета, но всей финансовой структуры партии. В итоге он получил возможность сообщить президенту, что «Америка прежде всего» получает достаточную тайную поддержку от двух самых могущественных газетных издателей — Джозефа Медилла Паттерсона (нью-йоркская «Дейли ньюс») и Роберта Р. Маккормика («Чикаго трибюн»). Гувер также дал понять, что «Америка прежде всего», возможно, получает тайную финансовую помощь от фашистов за рубежом. Все это спровоцировало президента отдать приказ министерству юстиции открыть расследование с участием большой коллегии присяжных деятельности партии «Америка прежде всего». Прослушивание телефонных разговоров одного из ведущих руководителей партии — коллеги Линдберга пилота Лауры Ингаллс — привело к предъявлению ей обвинения и признанию ее виновной как платного агента влияния в пользу правительства Германии.