ФБ-86 - [27]

— Это невозможно!

— Я только что встретил его по дороге. Упустили. Иди в отдел и скажи Мальве, чтобы пришла сюда.

— Она рядом, в кафе.

— Еще лучше. Зайди к ней, — приказал Коцка. — А Шарди передай, что ночью придется работать. Пусть подождет меня.

— Понятно. — Мужчина поднялся и ушел.

Через десять минут к скамейке подошла красивая брюнетка и села возле старшего лейтенанта. Тот наклонился к ней.

— Теперь нам придется играть роль влюбленных, поняли? — тихо засмеялся Коцка.

— Да.

— Когда в окне третьего этажа появится кто-то, обними меня.

— В таком случае было бы лучше, если бы там никто не появлялся.

В следующее мгновение девушка горячо обняла Коцку. Тот тоже обхватил ее за талию, а сам осторожно глянул в окно. За занавеской стояла Ева и какой-то высокий человек, его лицо нельзя было разглядеть.

— Сильнее обними меня, — шепнул Коцка. — Кажется, мы наткнулись на верный след.

Глава пятая

Иштван не мог заснуть. Чужой дом, чужая постель, чужое окружение, беспокойные мысли, страх — все это отгоняло сон. Юноша лежал навзничь на упругом диване и сквозь окно смотрел в звездную ночь. Блеклый лунный свет рисовал на стене удивительные тени. Он лег час назад, после разговора с Лайошем Паппом. Слова этого сорокалетнего мужчины, бывшего офицера хортовской авиации, а теперь служащего лесничества, все еще раздавались в его ушах.

— Нет, дружище, — засмеялся Лайош Папп и вкусно зевнул, — этой ночью уже не стоит браться за дело.

— Но для меня очень важно уйти немедленно, — настаивал Иштван. — Мне ежеминутно грозит арест.

— Все равно. Завтра день посидите в комнате, а я все подготовлю, — говорил Папп. — Я не хочу провалиться. Ева ведь не предупредила, что вы придете…

— Уже не было времени, — пояснил Иштван и разочарованно спросил — Значит, никак нельзя?

— Нет, друг. Поужинайте и отдыхайте.

Папп вышел и через некоторое время вернулся, неся хлеб, сало, сухую колбасу и салат.

— Закусите и ложитесь спать. К сожалению, ничего другого у меня нет.

Хозяин принес из другой комнаты простыню, подушку и одеяло, постелил Иштвану на диване и направился к выходу. В дверях еще раз обернулся.

— Утром дам Еве телеграмму, сообщу, что вы отправитесь только завтра. Спокойной ночи!

Иштван лежал и смотрел в призрачную, черную ночь. В голове вихрем вертелись мысли, одна тревожнее другой. Сказывались переживания прошлых дней.

Возможно, поэтому в мыслях он бросался от одной крайности в другую. То он был полон лучших надежд, потому что верил, что за рубежом как по мановению волшебной палочки исполнятся все его желания, то снова его душил страх. Затем в памяти всплывали картины детства, появлялось всегда улыбающееся лицо матери. Он с болью думал о том, что если бы мать не умерла, все бы сложилось в его жизни иначе. В воображении видел лицо Майи, затем Эстер, пока каким-то чудесным образом лица обеих девушек не слились в одно. Видение исчезло, сменившись сразу другим. Ему улыбалась Ева Шони.

«Да, перейти границу — лучший выход для меня», — рассуждал Иштван, и его мысли снова вертелись вокруг будущего.

Он взглянул на часы. Был третий час. Скоро наступит рассвет. Хорошо бы заснуть. Надо отдохнуть, потому что перед ним длинная, нелегкая дорога. Хватит мучить себя мыслями. Так получилось. Здесь уж ничего не изменишь. Если бы он послушал Эстер, то сейчас сидел бы в тюрьме. Эстер очень милая девушка, хороший друг, но она еще ребенок, не знает жизни. Ей легко, она пользуется доверием, а он… Впоследствии, когда он вернется домой известным врачом, ему тоже поверят. Ведь он не навсегда покидает Венгрию.

* * *

Пока Иштван беспокойно ворочался в постели на квартире бывшего офицера авиации Лайоша Паппа в Сомбатхее, Коцка взвешивал следующие факты: парень ушел от Евы незамеченным. Пока они с Мальвой сидели на скамье, кто-то пришел к девушке, но они не видели, чтобы этот кто-то заходил в дом. После девяти Ева сама ушла из дому, а ее гость исчез неизвестно куда. «Здесь может быть два варианта, — размышлял он. — Или этот человек живет в том же доме, или в доме есть еще оды выход. Более вероятен второй вариант. Об этом говорит и то, что Краснай тоже оставил дом незаметно. Значит, надо как следует осмотреть дом».

Сначала он думал провести эту операцию еще ночью. Но потом пришлось отказаться от этой затеи. Ночью на них могут обратить внимание, об этом узнает Ева и, чего доброго, сбежит. Лучше ознакомиться в домоуправлении с планом дома. А это можно сделать только утром.

Коцка собирался пойти домой и отдохнуть несколько часов, как вдруг в кабинет зашел Челеи.

— Завтра, — сказал он, — на десять часов меня вызывают в Центральный Комитет партии.

— По делу? — поинтересовался старший лейтенант.

— По делу Красная.

Коцка удивленно посмотрел на него.

— Да, — подтвердил подполковник. — Профессор Голубь через одного из своих знакомых коммунистов попросил приема у товарища Шомоша. Он просил информировать его о деле, потому что в таком моральном состоянии ему трудно продолжать работу над опытами.

— Старик шантажирует нас опытами?

— Нет, какой там шантаж! — сказал Челеи. — Голубь исключительно честный человек, и это дело его действительно волнует. Я узнал, что он очень любит парня и считает его очень талантливым. Я говорил и с Олайошем. Он рассказал мне, как проходило заседание дисциплинарной комиссии. По его мнению, исключение парня незаконно, он голосовал против этого решения. Но самое интересное то, что до заседания о парне в полиции даже не знали. Мне стало также известно, что все дисциплинарное дело вышло от заведующего учебной частью Каллоша. Олайош, со своей стороны, тоже расследовал дело. Он послал Эстер Боруш, которая работает с профессором Голубом, в дом, где жила когда-то невеста Красная. Девушка говорила с несколькими жильцами. Они помнят Красная. Рассказали, что во время фашистского террора парень вел себя очень смело и честно, регулярно наведывался в дом даже после того, как на нем вывесили желтую звезду, приносил продукты, медикаменты, передавал весточки от знакомых, даже фальшивые документы получал для жильцов.