ФБ-86 - [23]

— Ладно, я еще раз внимательно просмотрю записку.

— Олайош разговаривал с Эстер Боруш, — информировал Коцку подполковник. — Мои предположения в основном подтверждаются. Парень случайно ввязался в эту компанию! Еву Шони он раньше не знал. Теперь только один факт остается не совсем ясным.

— А именно?

— Почему этот Каллош соврал, что полиция еще до дисциплинарного дела заинтересовалась Краснаем? Создается впечатление, что он поставил перед собой цель добиться исключения парня из университета.

— Конечно, сердился на него, — предположил Коцка.

— Это еще не причина для того, чтобы ввести в заблуждение органы, — сказал Челеи.

— Может, этим он хотел подкрепить решение комиссии, поскольку оно не очень обосновано.

— Возможно, ты прав. На всякий случай поручи кому-то проверить в полиции. Что с Евой?

— Еще не оставляла своей квартиры, — доложил Коцка. — Вечером, вероятно, не пойдет на работу. Звонил с «Лилии» Бозонтош. Ева якобы болеет.

— Хитрая девушка, — сказал подполковник. — Вчера ловко выскользнула из-под надзора.

— Дважды меняла такси, — оправдывался Коцка. — К сожалению, я отстал от нее. Из кино вышла во время сеанса.

— А установили, когда она купила билет? — спросил Челеи.

— Билет купил, очевидно, кто-то другой.

— Ничего уже не поделаешь. Будьте внимательны. Только через девушку мы сможем добраться до Фредди. А нас интересует прежде всего он, руководитель банды.

* * *

После обеда Иштван снова пришел к Эстер, но не застал девушку дома. Накануне дворник их дома, а позже и жители квартиры по секрету сказали Иштвану, что приходили из полиции, интересовались им. Он испугался. От волнения не мог есть, всю ночь не спал, ворочался в постели, его преследовали кошмары. Он уже видел себя в кандалах, в тюремной камере и в мыслях всегда возникал тот же вопрос: за что. Ответа он не находил. Слухи, которые студенты университета шепотом передавали друг другу, набирали теперь реальную форму, и в такие минуты неописуемый ужас сжимал Иштвану сердце. От малейшего шороха он вскакивал. Каждую минуту ждал, что за ним придут, наденут наручники, посадят, и кто знает, что с ним тогда будет. Он не знал, что делать, к кому обратиться за помощью. Иногда успокаивал себя, что ему нечего бояться, так как никаких грехов за ним нет. Вся его жизнь — это раскрытая книга, каждый может вычитать в ней правду. А потом его снова охватывало отчаяние при мысли о том, что лживые обвинения Каллоша трудно опровергнуть. Если Каллош утверждать, что Иштван настроен антисоветски, то поверят Каллошу, а не ему. Парню хотелось поговорить с Эстер, отвести душу. Но ему не повезло.

Идти домой Иштван не решался, потому что думал, что на квартире его уже ждут из полиции. Он вспомнил Еву.

«Пойду к ней — мелькнула мысль. — Может, она чем-то поможет».

Он пошел до ближайшей остановки и сел на трамвай.

Торопливо поднялся по лестнице. Позвонил. Сердце забилось. Ева открыла дверь. Она посмотрела на Иштвана широко раскрытыми от удивления глазами. В них мелькнуло беспокойство и даже скрытый страх. Но Иштван заметил в них еще и вспышку радости.

Парень растерялся. Хотелось повернуться и уйти. Он не мог и слова сказать, только судорожно глотал слюну и с невыразимой печалью смотрел на девушку.

От Евы не укрылось смущение парня, ее поразила грусть в его глазах.

— Заходи, — сказала она чуть слышно.

Ее губы дрогнули в слабой улыбке.

Иштван пробормотал какую-то благодарность и зашел. В прихожей остановился, словно испуганный ребенок.

— Проходи дальше, — пригласила девушка.

Она пошла вперед, Иштван за ней. В комнате было уютно, тепло. Одеяло табачного цвета было полуоткрыто. На кровати лежала книга и стояла пепельница с окурками.

— Садись, — сказала девушка. — Я снова лягу, мне нездоровится. — Под глазами у Евы были большие синяки — следы бессонных ночей, усталости, нервозности.

Иштван сбросил плащ и сел в кресло. Он собрал всю свою волю, чтобы преодолеть смущение. В некоторой степени это ему удалось.

— Что у тебя болит? — спросил Иштван девушку и покраснел от того, что обратился к ней на «ты».

— А-а. Ты же медик. Ничего не болит. Нервы, плохое настроение.

Ева знала, в чем причина такого настроения. Уже несколько дней она жила без наркотика, и поэтому все казалось ей противным, бессмысленным, ею овладевал непреодолимый страх. Наркотик поддерживал в ней дух, добавлял сил, смелости.

Они молча смотрели друг на друга. Ева только теперь заметила, какой у парня мужественный вид, ее трогали его глаза.

«Возле такого здорового, чистого мужчины, может, из меня получился бы еще человек», — думала она. Ее лицо потемнело, Ева опустила веки и почувствовала, что плач неумолимо душит горло.

Иштван видел, что девушка борется с собой.

«У нее, наверное, еще больше горя, чем у меня», — подумал он. В душе у Иштвана заговорил врач, проснулось чувство долга, его собственная горечь отступила, боль немного утихла.

— Я мог бы тебе помочь? — сочувственно спросил он.

— О, нет, не надо, ничего особенного у меня нет. Просто осень плохо влияет. — Она взяла сигарету, зажгла. Лежала, опираясь на локоть левой руки. Одеяло натянула на себя. — Осень, — повторила девушка задумчиво. — С ней у меня связаны плохие воспоминания. Осенью 1944 года умерла моя мать. Через неделю пришло сообщение о смерти отца.