Фаза Урана - [36]

Я сижу у нее в гостях, в квартире номер четыре. Мой визит выдался незапланированным. Утром Варвара Архиповна позвонила мне в дверь, и смущенно, перманентно извиняясь за беспокойство, попросила ей помочь. Ей нужно было снять пенсию из банкомата по кредитной карточке. За истекший месяц, сказала она, в районе ограбили трех пенсионерок – каждый раз забирали снятые деньги. Наш район пользовался дурной репутацией, и почти в каждой многоэтажке варили ширку.

Этим же утром информация об ограблениях была в новостном блоке местной радиостанции. Еще по радио рассказали другие новости со всего света: израильский раввин изобрел молитву для кающихся посетителей порносайтов; лапландский Санта-Клаус на грани банкротства, и все эльфы на летний период отправлены в отпуск за свой счет; американские ученые обеспокоены: трупы людей, умерших двадцать лет назад и позже, плохо подвержены разложению – предполагаемые причины: пищевые добавки и современная фармацевтика. Напоследок сообщили историю о собаке, которая на днях в нашем городе спасла многодетную семью: ночью стряслась утечка газа, а собака залаяла, разбудила людей, и все остались жить. Новости всегда должны заканчиваться чем-то хорошим.

Снять деньги не составило труда, разве лишь сам путь выдался утомительным: Варвара Архиповна держала меня под руку, и из-за этого мы очень медленно шли по жаре, и кнопки банкомата были скользкими от пота. Свой супочай я заслужил сполна…

На дне чашки осталась трясина мякоти, и мы говорим о литературе. Варвара Архиповна работает библиотекарем. Очень скоро, думаю я, специальность библиотекаря превратится в анахронизм, как профессия конюха или кучера. Книги, как и лошади, станут привилегией богатых снобов, всем остальным достанется Интернет. Варвару Архиповну мало интересуют книги, написанные после XIX века. Меня не слишком привлекают книги, написанные до XIX века. К счастью, XIX век нам дарит в избытке точки соприкосновения.

– Почему вы покупаете продукты нашему соседу, Вилену Архимедовичу? – спрашиваю я, когда мне надоедает обсуждать Флобера.

– Он бедный и одинокий. Кто-то должен ему помогать.

– Но почему вы?

Варвара Архиповна пожимает плечами, мой вопрос ей кажется бестактным.

– Хороший у нас Дом, – говорю я, чтоб сменить тему, – даже тараканов нет. Обычно в старых домах много тараканов, а тут нет ни одного. И построен дом хорошо. Раньше строили лучше.

– Этот дом построили немцы.

– Немцы? – переспрашиваю я.

– Пленные немцы, сразу после войны. Несчастные пленные фрицы.

– Как для себя строили.

– Немцы, миленький, по-другому не умеют.

Розалинда идет по закрытой крышке пианино. Бианка трется о ножку стола и просит еду. Дездемона спит на кушетке. Миранда лижет свои гениталии. Джульетта глядит в окно. Ариэль пытается убить севшую на штору муху.

– Я воспользуюсь вашим туалетом, – говорю я.

Моя мама часто любит повторять: запомни сынок – ты не интеллигент, ты мальчик из интеллигентной семьи, и в этом разница. Разница действительно ощутимая, и я никогда не спорю.

Я включаю свет в туалете и вижу седьмую кошку. Это Офелия. Она сидит на краю унитаза, мочится. Потом грациозно дотягивается лапой до кнопки слива и нажимает ее. У Варвары Архиповны очень воспитанные девочки. Чтобы научить меня таким трюкам, моим родителям потребовалось потратить по меньшей мере пять лет. Может быть, это потому, что я мальчик.

XV. Каска

1.

Аня стала часто у меня бывать, произошло это незаметно, так же незаметно, как наступает никотиновая зависимость, и я, к стыду своему, начинаю нервничать, если ее долго нет, и пальцы мои тянутся к зажигалке. Обычно она приходит после обеда и садится на полу за мой компьютер, и на ней короткие шорты, а в волосах ее путается радужная дуга темных очков. На корпусе монитора дремлют солнечные зайчики, и когда ветер за окном раскачивает ветви кленов, зайчики знакомятся, совокупляются и размножаются, и от этого компьютер пахнет пластмассой, а я щурю глаза и иду на кухню варить кофе.

Потом с чашкой в руке я смотрю Ане через плечо, туда, где на белом окне экрана появляются черные символы. Символы вспыхивают стремительно, как следы на снегу перепуганного охотничьим выстрелом оленя: так я узнаю, что Аня очень быстро умеет набирать текст – гораздо быстрее меня. Она рассказывает, что в Киеве одно время работала в пейджинговой компании, и там всему этому научилась, а потом пейджеры стали никому не нужны, и компания обанкротилась.

Аня набирает дипломную, пока еще только общие сведения о природе радиоактивности: умершая от лучевой болезни Мария Кюри, открытие Беккерлея, смоляная обманка, ЧАЭС. Иногда я вслух озвучиваю сведения, полученные мной в институте от Лени: хорошо выглядеть умным за чужой счет. Но я молчу о сумасшедшем археологе Хмаре: скверно казаться психом не по своей вине. И вот я уже откупориваю очередную пивную бутылку и включаю музыку, на этот раз «Audioslave».

– Растрепин, все-таки я тебе поражаюсь, – говорит Аня. – Пить столько пива и совершенно не поправляться.

– Пиво – это лекарство, – отвечаю я.

– Лекарство от чего?

Аня отрывается от монитора, смотрит на меня, приподнимая бровь, и бровь ее, выгоревшая на жаре немного светлее смуглости кожи.