Файзабад - [38]
Раздражавший нас по утрам своим дорогим костюмом, часовыми растяжками медленными и нудными исполнением простейших движений и ударов, прапорщик предстал предо мною в совсем ином, судя по всему, истинном своем облике. И я воочию узрел живую машину для быстрого и эффективного убийства себе подобных. Не было эластика, кроссовок и неспешных движений, но это не главное - ощутимая перемена произошла в самом облике, в самой сути. Нанося просто чудовищные удары, мужик видел перед собой не обмотанный веревками столб, а противника, которому эти удары предназначались. Правда, об этом я узнал чуть позже из слов самого же прапорщика.
Сегодня он был в обыкновенных солдатских х/б и высоких ботинках, но наносил все тот же удар из той же виденной-перевиденной нами связки: корпус вполоборота, наполовину вытянутые, ладонями вниз, расслабленные руки на уровне груди, и сам удар - что-то среднее между прямым и боковым, передним срезом каблука и подошвы в область голени воображаемого противника. Нечто похожее есть в таиландском боксе. И так монотонно, без перерывов, раз за разом - десять правой, поменялся - десять левой, и вновь смена стойки.
Что творилось со столбом. Он дрожал, сотрясался от бетонированного основания до самой верхушки. Колебался с заметной глазу амплитудой и при этом гудел, как колокол.
Смотреть на все это было страшно: нечеловеческая сила ударов, хладнокровный расчет и, главное, странная какая-то деловитость, рутинная монотонность, с которой прапорщик тренировался.
Я завороженно смотрел на него минут двадцать; прапорщик не обращал на меня никакого внимания и не останавливался. Я представил, что пропускаю такую "комбинашку" на ринге или в бою и почти ощутимо почувствовал хруст собственных костей. Невольно вздрогнул и дал себе слово никогда не иметь с прапорщиком никаких дел и вообще даже не подходить к нему. С этим я и вернулся в палатку. Но на следующее утро я и еще трое моих сослуживцев начали двухнедельную осаду прапорщика.
Очень редко, но случается, что даже в армии подхалимаж не проходит. Исключительные случаи... и всегда неожиданные.
Сговорившись ночью, мы во время физзарядки отделились от вяло разминающейся братии, и двинулись на площадку. Держались, насколько это возможно для старослужащих, вежливо, и речь наша была вполне нормальной:
- Товарищ прапорщик! Вы бы нас чему научили, а то нам надо... В полку же в этом деле никто не рубит!
Прапорщик развернулся к нам лицом, бегло, но внимательно осмотрел развязные фигурки дедов, задержал на мгновение взгляд на мне, видимо, узнав вчерашнего соглядатая, а потом как-то нехорошо улыбнулся и тихо спросил:
- На шпагат садитесь?
Мы удивленно замялись и не в лад протянули:
- Нет!
Прапорщик неопределенно кивнул, как бы недоумевающе поднял левую бровь и коротко отрезал:
- Свободны!
Нам не оставалось ничего другого, как развернуться и уйти. Мы так и сделали, но на следующее утро вернулись снова. Правда, с просьбами о наставничестве пока не подходили, а стали самостоятельно заниматься рядом, по возможности перенимая, или просто копируя то, что делал он.
За полтора года до армии меня примерно таким же способом отшили каратисты, у которых я потом проходил первые азы искусства реального поединка. Я вовремя вспомнил об этом и сказал ребятам, что прапорщик нас просто проверял. На самом же деле вопрос о нашем ученичестве практически решен. По моим наблюдениям, у профессионалов есть одно уязвимое место, если профи действительно профи, то он не потерпит рядом с собой дилетанта и либо начнет его выживать, либо станет подтягивать. Оказался прав...
Две недели, не считая одного трехдневного перерыва на операцию, мы каждое утро приходили на площадку и по полтора-два часа тянули связки и молотили столб. До шпагата, правда, было еще далеко, да к тому же на третий-четвертый день интенсивных растяжек мышцы заболели так, что ни я, ни мои друзья уже при прямых ногах не доставали до земли даже кончиками пальцев. Но отступать нам было поздно, и мы, если получалось, приходили на площадку и по вечерам. Теперь даже самые недоверчивые убедились, на что способен прапорщик.
Дней через десять он сдался: подошел утром еще до того, как мы начали свои жалкие потуги, и спросил:
- Сколько вас?
- Трое.
- А еще один где?
- Надоело...
- Вечером свободны?
Мы переглянулись:
- Да че там - свободны!
- Хорошо. Немного разомнитесь, тянуться не надо. Подойдете в девятнадцать ноль-ноль. Ясно?
Кто-то поинтересовался. Как нам к нему обращаться. Он коротко ответил:
- Славик.
Хорошее обращение для армии!
Тот, кто служил, прекрасно знает, что армия, предельно обостряя интуицию, всерьез и надолго подавляет интеллект. Во всяком случае - у солдат. Поэтому все, что рассказывал Славик о себе, мы принимали за чистую монету и лишних вопросов, как правило, не задавали. Тем более, что это и не принято было: посторонних вопросов он не любил и зачастую попросту на них не отвечал, как будто мы и не спрашивали. Кроме того, Славик был очень немногословен.
Теперь, правда, по прошествии десяти лет, сопоставив разрозненные факты и обрывки разговоров, я кое-что о Славике для себя уяснил.
Друзья! Перед вами – плод трехлетних размышлений, полутора годов кропотливой работы и одного обширного инфаркта. Роман о реальном настоящем и возможном будущем… Сразу хочу обратиться к любителям кидаться мокрыми шароварами и порванными на груди рубахами: Панове! Властью данной мне Господом – способностью творить – я свою часть общей работы сделал: смоделировал крайний сценарий развития событий. Это вам ходули, стремянка – дабы вы смогли заглянуть в открывающуюся бездну грядущего. Теперь ваш черед – сделайте так, что бы описанное будущее не стало реальностью.
Эта книга — о горьком солдатском хлебе. Выжить на жестокой войне, выжить среди озверевших, сбитых в земляческие стаи сослуживцев, выжить в голоде, жажде, грязи, кишащей тифом и гепатитом — это подвиг. А если при этом еще и не сломаться, не превратиться в животное, сохранить душу незамутненной, сострадающей и любящей, да погибнуть с достоинством, до конца выполнив свой воинский долг — разве это не восхождение на крест? Разве есть что святее солдатской доли?
Ближайшее будущее. Русофобская политика «оппозиции» разрывает Украину надвое. «Свидомиты» при поддержке НАТО пытаются силой усмирить Левобережье. Восточная Малороссия отвечает оккупантам партизанской войной. Наступает беспощадная «эпоха мертворожденных»…Язык не поворачивается назвать этот роман «фантастическим». Это больше, чем просто фантастика. Глеб Бобров, сам бывший «афганец», знает изнанку войны не понаслышке. Только ветеран и мог написать такую книгу — настолько мощно и достоверно, с такими подробностями боевой работы и диверсионной борьбы, с таким натурализмом и полным погружением в кровавый кошмар грядущего.И не обольщайтесь.
«У советского солдата, помимо его основной специальности, есть еще несколько внештатных – так называемая «взаимозаменяемость». Любой старослужащий в случае необходимости может принять на себя командование отделением или даже взводом, работать из любого вида стрелкового оружия (в том числе и орудий БМП), провести несложные реанимационные мероприятия, снять простую мину и прочее. У меня была целая гирлянда таких побочных специальностей…» Автору этой книги довелось воевать и в расчете АГС, и пулеметчиком, и снайпером в одной из самых «горячих точек» Афганской войны: «В высокогорной провинции Бадахшан, где дислоцировалась наша часть, «советская власть» распространялась только на административный центр – город Файзабад.
Сборник прозы "Я дрался в Новороссии!" издан в апреле 2015 года по инициативе Союза писателей Луганской Народной Республики, Союза писателей России, сайта современной военной литературы okopka.ru и издательства "Яуза" (Москва).
Очень важная для меня вещь. Второе произведение после почти десятилетнего творческого перерыва.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».