Файтин! - [170]

Журналистка и мама с улыбкой смотрят на ЮнМи, уверенные, что та сейчас находится на седьмом небе от счастья.

— Нет! — категорическим голосом неожиданно отказывается ЮнМи, — Я не дам вам интервью и прошу ничего про меня не писать.

У женщин натуральным образом вытягиваются лица.

— Почему? — изумляется Ли ХинДжу, когда с неё спадает оторопь, — Это ведь сделает тебя известной на всю страну!

— Именно поэтому я и прошу вас ничего про меня не писать, — кивает головой ЮнМи, показывая, что прекрасно всё понимает, — это может нарушить мои планы.

— А что у тебя за планы? — задаёт вопрос журналистка, видимо по интонации, с которой были сказаны эти слова, "хребтом почуяв", что тут может быть ещё что-то интересное. Скажем, ещё на один репортаж. А может быть даже и на два!

— На данный момент это разглашению не подлежит, — категорически отказывается отвечать ЮнМи, и прощается, показывая, что аудиенция закончена, — Спасибо за ваш визит. Сожалею, что не смогла ответить на ваши вопросы. Как-нибудь в другой раз, госпожа Ли ХинДжу. До свидания!

ЮнМи кланяется, госпожа, округлив удивлённо глаза, кивает в ответ, ЮнМи кланяется маме и уходит.

— Пфуу, — проводив её взглядом, выдыхает воздух репортёр, сложив колечком губы и, поворачивается к маме, видимо, решив не сдаваться, — Какая у вас… уверенная в себе девочка, госпожа! Она такой родилась или вы её так воспитали?

— Ну-у, — растеряно мычит мама, приходя в себя и собираясь с мыслями, — ЮнМи всегда была у меня очень трудолюбивой девочкой…

…

Пим-бам! — булькает телефон у ЮнМи. Та вынимает его из кармана, открывает, читает новое сообщение от ХёнШи: Как ты покакала? Всё хорошо? Ты приняла лекарство? Я беспокоюсь о тебе.

— Блиииин, — вслух произносит она, — Что за…? С кем я связалась? Это, что, нормально, что ли? Что за страна такая, странная?

…

Двигаюсь как по минному полю, тщательно выбирая слова, общаюсь с коренным корейцем. С ХёнШи общаюсь. Два раза я уже "подорвался". Первый — с вопросом кишечника. Когда отправил провокационную эсмэску, то думал, что ХёнШи это как-то… ну, отодвинет его от меня, что ли, на некую, скажем так, дистанцию. Что-то типа такого ожидалось в ответной реакции. Что он решит, что ЮнМи это не совсем та, с кем ему хотелось бы общаться. Но, куда там, мне, везучему! Всё оказалось с точностью до наоборот. Ожидаемый минус оказался здоровенным и жирным плюсом! ХёнШи просто пробило на заботу обо мне. После долгих расспросов о моём самочувствии при моей озадаченности столь подробным изучением столь личностного вопроса, он пообещал, что будет следить за тем, что я ем. Ну, по крайней мере, будет стараться это делать. Оказалось, что бездумно разбрасываясь эсэмэсками, я забыл о том, что корейцы не стесняются рассказать о своих проблемах с пищеварением. Для них, что естественно, то не безобразно. Корейский парень вполне может поделиться со своей девушкой печалью насчёт того, что у него случилась диарея. И я об этом не вспомнил, решив пошутить с ХёнШи, хотя в дорамах мне попадалось полно моментов, скажем так, туалетного юмора. Да я и так читал, без дорам, что тут есть музеи посвящённые какашкам и туалетам. Эта тема здесь совершенно не запретна, даже можно сказать — популярна и сопережевательна. Для корейца, опоздание на работу или в университет потому, что случилось расстройство желудка, вполне себе уважительная причина. Никто не будет смеяться, наоборот — посочувствуют. Вот, ХёнШи мне и посочувствовал. И не только посочувствовал, а решил уделять мне больше внимания, что мне, понятное дело, ну совершенно не нужно!

^{Один из "странных" корейских ресторанчиков с подушками в форме какашек}

А второй "подрыв" у меня случился, когда я счёл ХёнШи педофилом, из-за его странных комплиментов. А вот нифига, как говорится! В Корее, дети — это ангелы, которым позволено всё, до тех пор, пока они не пойдут в школу и на них не обрушится груз обязанностей и правил. Взрослые, зная на своей собственной шкуре "почём фунт лиха" балуют и "залюбливают" родных кровинок, как только могут. Корейцы не просто любят детей, они их обожают. Поэтому, когда ХёнШи говорил, что ЮнМи похожа на маленькую девочку, он имел в виду, что она для него как самое ценное в корейской семье — маленький ребёнок. Которому можно всё и его при этом его всё равно будут любить, лелеять и баловать. И ничего иного, не то, о чём я подумал своими европейскими мозгами. Вот уж этот другой, азиатский мир…

В данный момент у меня последний "акт Марлезонского балета". Помня о своих бездарных проколах, осторожно выстраиваю слова, пытаясь "отбояриться" от предложения, не обидев того, кто его сделал.

Объяснил, что кроме него, в группе ещё есть участники. И если заниматься "отношениями" то могут возникнуть проблемы уже в отношениях с ними. Привёл пример возможной ситуации: вот, например, сейчас, я ставлю всем английское произношение. Если я скажу, что у тебя с этим — ок, другие могут подумать, что я говорю так, потому, что даю тебе поблажки, поскольку мы в отношениях и обидятся. Это не приведёт к росту психологической устойчивости группы, а ведь мы собираемся быть на сцене долго, зарабатывая хорошие деньги. Историй о разругавшихся вдрызг исполнителей — полно. Такие группы распались! А ведь было потрачено столько сил, нервов, денег. Стоит ли подводить под созданное таким трудом "мину"? Не лучше ли быть просто деловыми партнёрами в проекте?