Фавориты у российского престола - [35]

«После взаимных приветствий, между разговором, Воронцов объявил Разумовскому истинную причину своего приезда; последний потребовал проект указа, пробежал его глазами, встал тихо с своих кресел, медленно подошел к комоду, на котором стоял ларец черного дерева, окованный серебром и выложенный перламутром, отыскал в комоде ключ, отпер им ларец и из потаенного ящика вынул бумаги, обвитые в розовый атлас, развернул их, атлас спрятал обратно в ящик, а бумаги начал читать с благоговейным вниманием.

Все это он делал, не прерывая молчания. Наконец, прочитав бумаги, поцеловал их, возвел глаза, орошенные слезами, к образам, перекрестился и, возвратясь с приметным волнением к камину, бросил сверток в огонь, опустился в кресла и, помолчав еще несколько, сказал:

„Я не был ничем более, как верным рабом ее величества, покойной императрицы Елизаветы Петровны, осыпавшей меня благодеяниями выше заслуг моих. Никогда не забывал я, из какой доли и на какую степень возведен был десницею ея. Обожал ее, как сердолюбивую мать миллионов народа и примерную христианку, и никогда не дерзнул самою мыслью сближаться с ее царственным величием Стократ смиряюсь, воспоминая прошедшее, живу в будущем, его же не прейдем, в молитвах к Вседержителю. Мысленно лобызаю державные руки ныне царствующей монархини, со скипетром коей безмятежно в остальных днях жизни вкушаю дары благодеяний, излиянных на меня от престола. Если бы было некогда то, о чем вы говорите со мною, поверьте, граф, что я не имел бы суетности признать случай, помрачающий незабвенную память монархини, моей благодетельницы. Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов, доложите обо всем этом всемилостивейшей государыне, да продлит милости свои на меня, старца, не желающего никаких земных почестей. Прощайте, ваше сиятельство! Да останется все прошедшее между нами в тайне! Пусть люди говорят, что им угодно; пусть дерзновенные простирают надежды к мнимым величиям, но мы не должны быть причиной их толков“… От Разумовского Воронцов поехал прямо к государыне и донес ей с подробностью об исполнении порученного ему. Императрица, выслушав, взглянула на Воронцова проницательно, подала руку, которую он поцеловал с чувством преданности, и вымолвила с важностью: „Мы друг друга понимаем: тайного брака не существовало, хотя бы то для усыпления боязливой совести. Шопот о сем всегда был для меня противен. Почтенный старик предупредил меня, но я ожидала этого от свойственного малороссам самоотвержения“».

Имеется огромное количество публикаций, как отечественных, так и зарубежных, в которых утверждается, что у Елизаветы Петровны от Разумовского были дети и что в Перове происходило не бракосочетание императрицы, а крещение её детей. Называли троих детей, но большей частью склонялись к тому, что их было двое: мальчик и девочка. Якобы сын жил под фамилией Закревский, впоследствии был тайным советником и президентом медицинской коллегии. Дочь, Августа Тараканова, содержалась в Ивановском монастыре как монахиня Досифея. Никакого отношения к княжне Таракановой, принцессе Владимирской, которую обманом вывез из Италии Алексей Орлов, она не имела. Удивляет то обстоятельство, что Екатерина II, сильно озабоченная существованием дочери Елизаветы Петровны, не интересовалась сыном её, по фамилии Закревский (странно, но имени его так никто и не назвал), будто бы находившимся на гражданской службе. Письменных свидетельств о нем не сохранилось, в архивах о нем упоминаний нет, остались только какие-то предания — малое основание, чтобы говорить о нём определённо. По преданиям, он был тайный советник и президент медицинской коллегии, но в то же время почему-то жил в одном из монастырей (неизвестно, в каком) Переславля-Залесского, где, по свидетельству министра культуры ДН. Блудова, якобы встречавшегося с ним, горько жаловался на свою судьбу. Непонятно также, почему Алексей Григорьевич Разумовский, после смерти Елизаветы Петровны проживший ещё десять лет, за эти годы не нашёл своего сына, чтобы помочь ему.

О дочери Елизаветы Петровны публикаций и народных преданий значительно больше, но сведения эти неоднозначны и весьма противоречивы. Подлинная княжна Августа Тараканова (монахиня Досифея), содержавшаяся в Ивановском монастыре, который по указу Елизаветы Петровны от 20 июня 1761 года был предназначен для призрения «вдов и сирот знатных и заслуженных людей», умершая в Новоспасском монастыре и погребенная рядом с усыпальницей бояр Романовых, постоянно смешивается с женщиной, называвшей себя принцессой Владимирской Елизаветой Алексеевной, привезённой графом Алексеем Орловым-Чесменским из Ливорно (Италия) и умершей от чахотки в тюрьме Петропавловской крепости. Были также предположения, что Елизавета Тараканова — это дочь не Разумовского, а Ивана Ивановича Шувалова, однако это мнение не подтверждается датой её рождения.

Но речь в этой книге идёт не о детях императрицы Елизаветы, а о её фаворитах, которыми, при изобилии любовников, фактически были только двое: Алексей Григорьевич Разумовский и Иван Иванович Шувалов.

Любовники и фавориты великой княгини Екатерины Алексеевны и императрицы Екатерины II