Фавориты Фортуны - [40]

— Тебя бросают дома? — спросил он, снова целуя ее в щеку.

— Придет день — и я буду большая, — сказала она, показывая ямочки в обворожительной улыбке.

— Конечно, ты вырастешь! И тогда ты будешь более важной, чем мама, потому что сделаешься хозяйкой дома.

Цезарь опустил ее на пол, погладил по густым, вьющимся черным волосам и подмигнул Аврелии.

— Я не буду хозяйкой этого дома, — с серьезным видом возразила Циннилла. — Я буду фламиникой и хозяйкой Государственного дома.

— И правда, — не задумываясь, согласился Цезарь. — И как это я забыл?

Он вышел на улицу, в снег, прошел мимо магазинов, расположенных внизу многоквартирного дома Аврелии, к закругленному углу этого большого треугольного здания. Здесь находилось что-то вроде таверны, но это была не таверна. Здесь собиралось братство перекрестка, нечто среднее между религиозным братством и бандитской шайкой вымогателей. Официальным их занятием было наблюдать за состоянием похожего на башню алтаря Ларам и большого фонтана, который сейчас лениво струился среди нагромождения прозрачных голубых сосулек — такая холодная стояла зима.

Луций Декумий, глава братства, находился в своей резиденции и сидел за столом в темном левом углу огромной чистой комнаты. Уже поседевший, но с лицом по-прежнему гладким, он недавно принял в братство обоих своих сыновей и теперь знакомил их с разнообразной деятельностью братства. Сыновья сидели по обе стороны от отца, как два льва, которые всегда стоят по бокам Великой Матери, — серьезные, смуглые, с густыми шевелюрами и светло-карими глазами. Луций Декумий отнюдь не был похож на Великую Мать — маленький, худощавый, незаметный. Его сыновья, напротив, удались в мать, крупную кельтскую женщину. Если не знать Луция Декумия, по одной его внешности ни за что не определить, что это храбрый, болезненно утонченный, аморальный и очень умный человек.

Трое Декумиев обрадовались, когда вошел Цезарь, но поднялся только один Луций Декумий. Пробираясь между столами и скамейками, он приблизился к Цезарю, поднялся на цыпочки и поцеловал молодого человека в губы с большим чувством, чем целовал сыновей. Это был отцовский поцелуй, хотя втайне он предназначался кому-то другому.

— Мальчик мой! — радостно воскликнул он, взяв Цезаря за руку.

— Здравствуй, отец, — с улыбкой ответил тот, поднял руку Луция Декумия и приложил его ладонь к своей холодной щеке.

— Посещал дом умершего? — спросил Луций Декумий, показывая на жреческое одеяние Цезаря. — Противная погода для смерти! Выпьешь вина, чтобы согреться?

Цезарь поморщился. Ему не нравилось вино, как ни старался Луций Декумий со своими братьями приучить его.

— Времени нет, отец. Я здесь, чтобы взять у тебя пару братьев. Мне нужно проводить мать и сестер в дом Гая Мария, а она, конечно, не доверяет мне сделать это самому.

— Умная женщина, твоя мать, — с озорным блеском в глазах сказал Луций Декумий. Он кивнул своим сыновьям, которые сразу поднялись и подошли к нему. — Одевайтесь, ребята! Мы будем сопровождать дам в дом Гая Мария.

— Не ходи, отец, — сказал Цезарь. — Останься, на улице холодно.

Но это не устраивало Луция Декумия, который позволил сыновьям одеть его, как заботливая мать облачает своего отпрыска, идущего гулять.

— Где этот неотесанный болван Бургунд? — спросил Луций Декумий, когда они вышли на улицу, в снежную метель.

Цезарь хмыкнул:

— В данный момент он никому не может помочь! Мать отправила его в Бовиллы с Кардиксой, которая, может, и поздно начала рожать детей, но с тех пор, как впервые увидела Бургунда, каждый год производит на свет по гиганту. Это будет уже четвертый, как тебе известно.

— Когда ты сделаешься консулом, недостатка в телохранителях у тебя не будет.

Цезарь вздрогнул, но не от холода.

— Я никогда не буду консулом, — резко ответил он, затем пожал плечами и постарался быть вежливым. — Моя мать говорит, это как кормить целое племя титанов. О боги, они не дураки пожрать!

— Однако хорошие ребята.

— Да, хорошие, — согласился Цезарь.

К этому времени они уже подошли к входной двери квартиры Аврелии и позвали женщин. Другие аристократки предпочли бы ехать в носилках, особенно в такую погоду, но только не женщины Юлиев. Они пошли пешком. Путь их по Большой Субуре облегчали сыновья Декумия, которые шагали впереди и прокладывали в снегу дорогу.

Римский Форум стоял пустынный и выглядел странно — с занесенными снегом цветными колоннами, стенами, крышами и статуями. Все было мраморно-белым и казалось погруженным в глубокий сон без сновидений. И у внушительной статуи Гая Мария возле ростры лежал на густых бровях снег, смягчая обычно жесткий взгляд.

Они поднялись по кливусу Банкиров, прошли через широкие ворота Фонтиналис и приблизились к дому Гая Мария. Так как сад перистиля был расположен за домом, они очутились прямо в вестибюле и там сняли верхние одежды (все, кроме Цезаря, обреченного носить свои регалии). Управляющий Строфант увел Луция Декумия и его сыновей, чтобы угостить их отличной едой и вином, а Цезарь и женщины вошли в атрий.

Если бы погода не была так необычно сурова, они могли бы остаться там, поскольку обеденное время уже давно миновало. Но открытый комплювий в крыше действовал как вихревое устройство, и бассейн внизу представлял собой мерцающую массу быстро таявших снежинок.