Фаворитка - [38]

Однако, если подходить к вопросу со всем тщанием, то можно было уверенно рассуждать, что кроме решения государя у младшего герцога Ришема прав на корону не было… не больше, чем у прочих осколков правящего рода. Во-первых, он был не Стренхетт, а Ришем, и этого не оспорить, потому что родство ведется от отца, а не от матери. Селия же являлась женщиной, а потому закон Камерата не допускал ее правления. Соответственно то, что она сестра короля, не играло никакой роли.

Ив просто использовал лазейку в законе, чтобы дать королевству временного наследника, которого все ждали уже долгие годы. Это было необходимо, чтобы королевство в случае внезапной смерти государя не погрязло в гражданской войне, когда свора дальних родственников кинутся делить трон. Да и не только они. Потомки прежних династий были живы и поныне, а потому без законно признанного наследника мог начаться хаос. И поэтому монарх воспользовался лазейкой в законе, дававшей ему право выбирать приемника по близкородственным узам и уроженца Камерата. Только это возвысило отпрыска Ришемов над остальными кандидатами.

Впрочем, этот малыш не был первым. Государь говорил, что время от времени переписывает завещание, меняя имена приемников. Они не объявлялись, только указывались в посмертной воле. Родственники короля знали, что в отсутствии законного наследника может быть назван один из них, но никто точно не знал, кто именно. А вот теперь был первый случай официального оглашения. И то на время, пока король, наконец, не примет решение о женитьбе.

— Ив, тебе ведь и вправду придется однажды жениться, — как-то сказала я ему. — Королева тебе необходима, чтобы родить тебе дитя.

— Еще несколько лет, и у меня будет королева, — заверил меня монарх. — Пока я не хочу ничего менять. — Так что результатом его промедления стало нынешнее событие, но это всё вы уже знаете, а потому продолжим.

Поздравления продолжались. После родственников к трону начали выходить сановники. Затем, наконец, настала очередь приближенных.

— Хотите, выйдем вместе? — чуть склонившись ко мне, шепнул Олив.

— Имейте совесть, ваше сиятельство, — ответила я. — У вас для игр весь год, пусть сегодня день пройдет в королевском благодушии. Я пойду с магистром.

— Я с вами не разговариваю, — фыркнул Дренг.

— Надеюсь, со мной тоже? — полюбопытствовал Элькос.

— С вами я всегда не разговариваю, — ответил магу граф: — Но когда это мешало вам разговаривать со мной?

— Не припомню причин для молчания, — ответил магистр. — Прошу, девочка моя.

Он подал мне руку, скользнул по Дренгу высокомерным взглядом, явно поддразнивая, и мы направились к трону. Я подняла взор на государя и не сумела сдержать улыбки. Он смотрел на меня, и во взгляде плескалась теплота. Магистр, словно в танцевальном па, заложил левую руку за спину, а правой направил меня вперед и сделал шаг назад, склонившись в поклоне.

Покорная движению мага, я шагнула вперед и присела в глубоком реверансе. Наверное, со стороны должно было смотреться изящно и красиво. Элькос позволил себе отойти от этикета. Кавалер, сопровождавший даму, не пропускал ее вперед. Они подходили вместе, приветствовали, произносили заготовленные слова, и уходили. Но на то он и маг, чтобы творить волшебство даже там, где царят сухие формулы и правила.

Распрямившись, я подняла взгляд на короля, но отчего-то всякие традиционные слова показались мне будто неживыми, лишенными души, а мне хотелось сказать много больше и не так. Не здесь и не при всех этих людях, не имевших отношения к тому, что я чувствую.

— Отчего же вы молчите, ваше сиятельство? — спросил король мягко. — Или же не находите слов?

— Слов было сказано достаточно до меня и будет сказано после меня. Что же мне еще добавить?

— Наверное, то, что говорит вам ваше сердце?

— Почему вы спрашиваете меня о его словах? — спросила я удивленно, и в зале, кажется, перестали даже дышать. Придворные жадно вслушивались в наш разговор.

— Кого же мне спрашивать? — удивился в ответ государь.

— Сердце, к вам оно ближе, чем ко мне, Ваше Величество. Вы держите его в руках, так отчего же не слышите того, что оно говорит вам?

— Вы ошиблись, Шанриз, мои руки пусты, — произнес король. — Вашего сердца в них нет. Разве же можно доверять рукам? Я спрятал ваше сердце туда, откуда его невозможно потерять. Оно здесь, — он приложил ладонь к груди. — Потому я не слышу его голос сквозь плоть, но его жар всегда со мной.

— Что же мне еще вам пожелать? — спросила я с улыбкой. — Разве что помолиться за вас моему покровителю.

— Это лучшее, что вы можете сделать. Вы любимица Хэлла, и ваши молитвы он неизменно слышит. Так пожелайте же мне удачи, Шанриз.

— Удача с вами, Ваше Величество.

Ив вновь приложил ладонь к груди, я повторила его жест, склонила голову и отступила назад, уступив место магистру. Речь мага была похожа на отеческое напутствие. Монарх принял его пожелания благосклонно. Отступив от изножья трона, Элькос протянул ко мне руку, я вложила в его ладонь свои пальцы, и маг, решивший быть оригинальным до конца, пропустил меня под рукой в очередном танцевальном па, а в окончании его сам уместил мою ладонь на сгибе своего локтя, и мы направились на свои места.