Фаворит. Боярин - [57]

А еще, все они были одеты в мундиры, ярко желтого цвета, непривычного кроя. Солдаты на борту судна в таких же, только темно-зеленых. С другой стороны, кто и как только не забавляется, коли средства позволяют. Сегодня формой никого не удивишь. Разве только она не особо отличается от гражданского платья. Эта же не имела с ним ничего общего.

Пока ополченцы принимали пленников, определяя их состояние, пароход причалил к противоположному берегу, и солдаты быстро собрали всех раненых. Перевязали, и присовокупили к пленникам. Набралось около полусотни. Командир ополченцев от души начал переругиваться с начальником солдат, поминая всех его родных.

По всему выходило, что тот вроде как повеселился от души, а ополченцам теперь расхлебывать кашу. В смысле, принимать заботу о раненых. И хорошо, мол, что штурмовики хотя бы перевязали раны. Хм. Странно. Если все то, что о них говорили правда, то к чему проявлять такую заботу?

И уж тем более, странно наблюдать такое со стороны штурмовиков. За их нападения и жестокость шляхтичи уже успели окрестить их лешими. Да что там! Константин прекрасно помнил, что именно они были повинны в поголовном убийстве его взвода, и товарища по турецкой кампании, Василя. Но факт остается фактом.

Впрочем, ополченцы недалеко ушли от них, и направились в заросли, вырубать лесины. Потом используя свои куски парусины, скроенные как-то по особому, сладили носилки. Правда, сами нести раненых не стали, предоставив эту честь шляхтичам. Но… Никто и помыслить не мог о подобной заботе.

Пароход же, сдав пленников, коротко просвистел, и зашлепал гребными колесами, вниз по течению. Не иначе как лешие приготовили еще какую каверзу. Они на такие дела мастаки. Вот только господина ротмистра это уже не касалось, потому как ему злой, подавленный и мокрый, он брел по тракту, неся на носилках своего товарища и заместителя. Крыштава достала-таки русская пуля. Едва не утонул. Но товарищи поддержали.

* * *

Трубецкой всматривался в поле боя, разворачивавшегося сейчас перед его взором. Место у него хорошее, на возвышенности, а потому видно далеко. А при наличии подзорной трубы, так еще и детали легко рассмотреть. Он ведь мало того, что расположился на высоком холме, так еще и на дерево взобрался, где ему устроили площадку. Небольшую, только одному человеку и поместиться. Но больше-то и не нужно.

Иное дело, что всего, ему все же рассмотреть не получалось. На раскинувшихся перед ним лугами, помимо травы, хватало и иной растительности. Это и отдельные деревья, и заросли кустарника с камышом. К примеру, если на сотню другую сажен от торгового тракта, и трава помельче, и кустарник более или менее изведен, то чуть поодаль картина уж меняется.

Взять хоть его сборный конный полк. Возникнет надобность, так он сможет приблизиться к ляхам на расстояние в половину версты. Да так, что те его заметят, только когда он уж в атаку прейдет. Вот только, не самоубийца он, вести своих людей на верную гибель. Уж кто-кто, а он знал цену шляхетской гусарии. Опрокинут его сборную солянку в тысячу копий, и глазом не моргнут.

Вон их полковник, оставил в сторонке сильный резерв. На вскидку сотен пять, шесть. Да только было дело, что такими силами гусары опрокидывали и добивали противника в несколько раз превышавшего их по численности. Так что, тут нужно действовать не грубой силой, а умом.

Хм. Ну и поторопиться. Эвон, что творится на левом фланге у Карпова. Все в дыму и огне. Именно что огне. Отсюда отчетливо видны языки жаркого пламени, мечущиеся горящие фигурки, вздымающийся в небо густой черный дым. И среди этого разрывы гранат, и вспухающие белые облака порохового дым, контрастно выделяющихся на фоне черного от пожарищ.

А еще, множество тел павших людей и лошадей. Большое число раненых, бредущих в тыл. Бесхозные кони, мечущиеся по лугу, или испугано жмущиеся друг к другу. Картина по настоящему страшная, и ничем иным, как поражением быть не может. Даже если командир литовцев этого не понимает. Ну или по меньшей мере, замлятинцы сумели выстоять, отбив наступление многократно превышающего по численности врага, нанеся ему катастрофические потери.

Сам Трубецкой уже давно сыграл бы отступление. Потому что продолжать лобовую атаку в такой ситуации, это глупость несусветная. Еще немного, и поражение может обернуться самым настоящим разгромом. Но полковник Савенок, не отличается глупостью. Иван Юрьевич знал это совершенно точно. А значит, он на что-то рассчитывал…

Князю Трубецкому в первый же день удалось собрать в шесть сотен всадников. В течении последующих трех, его ополчение возросло до тысячи. И все это время, он выжидал, встав лагерем в глухом лесу, окрест Острова. Никакого обоза. Каждый из воинов взял с собой провианта сроком на несколько дней. Правда, припасы пришлось пополнить. Но удалось сделать это скрытно, не привлекая к себе внимания.

Он даже не высылал разведку, опасаясь того, что те могут быть обнаружены. Нет, не ляхами, а разведчиками Карпова. Место предстоящего сражения. Князь предположил с большой долей вероятности, и как результат не ошибся. Ляхам надлежало либо взять сначала Остров, либо обезопаситься с его стороны, выделив для этого часть войск.