Фаворит богини - [108]

— Взводные и десятники, выйти из строя! Только что ваши люди, как испуганные курицы, бестолково кругами гоняли по палубе. Выходит, вы забросили с ними заниматься, забили на них, а они расслабились и забили на службу. То есть вы решили целиком надеяться на удачу, и значит хорошо знаете, что это такое. Чего молчим, повторить вопрос?

— Ты же знаешь, капитан, что нам об удаче говорить нельзя. — не поднимая взгляда, выдавил из себя андоррец.

— Это как это? Мне значит можно, а вам нельзя?

— Тебе можно, а нам нельзя. — как прописную истину, довел до меня Фарах.

Это да, народ сейчас суеверный, а в случае с везением и удачей — суеверный до фанатизма. У каждого моего воина есть тайный талисман, и не один, призванный приносить удачу, а уж примет, связанных с ней — и вовсе без счета. И самое главное, если тебе сопутствует удача — говорить об этом, значит отвернуть ее от себя.

— Принцессы! Вы же родились в «счастливой рубашке». Может, кто-то из вас ответит на мой вопрос?

— Богиня удачи — Фортуна. — уверенно начала Инга. — Некоторые народы называют ее Тюхе. Она дарит любимцу счастья, частичку себя, которая способна любые случайности обратить на пользу ее владельца, в общем, делает его везучим.

Народ слушал, открыв рты, Наверное, они впервые в жизни услышали эти имена и понятную трактовку. Потом все взоры, не исключая рыжих, перешли на меня, желая увидеть реакцию эксперта.

— Ты права, но знания твои неполны. — после каждого слова я делал глубокомысленную паузу, соображая, что говорить дальше, — Достигнув земли, частика становится маленькой и хрупкой золотой птичкой, и садится на ладонь к счастливцу. — я приподнял на уровень груди неплотно сжатый кулак ладонью вверх, и добавил внушения в голос, — Это и есть удача. Но если ты будешь давить на нее — то ты ее задушишь, а если расслабишь ладонь — то она от тебя улетит. — тут я стал разжимать пальцы. По округлившимся до предела глазам команды было понятно, что птичку увидели все, а когда я вновь немного сжал кулак, пронесся вздох облечения — птичка не улетела. — Вы сейчас, расслабившись, И чуть было не упустили удачу. Внимание! Общая боевая тревога! Готовность к абордажу триста ударов сердца.

Вот — совсем другое дело. Экипаж сорвался с места аж с пробуксовкой. Пока я проводил воспитательную беседу, «Аврора» с нефом благополучно разошлись правыми бортами и удалились друг от друга где-то на полмили.

— Боцман! Поворот оверштаг! Сопли не жуем. Заходим на цель с ветра! Добавить парусов! На флагшток флаг Халифата.

Отдав все команды, пошел переодеваться. На полдороги меня окликнул Дед.

— Я смотрю, ты, Саня, начал матереть — что похвально… Но только пока с отставанием соображаловки. Я тоже думал перехватить купца, но уж слишком многое поставлено на карту, и любая случайность все может свести на нет. На абордаж не вздумай лезть — не капитанское это дело. Начал матереть — матерей до конца….

В каюте рыжие уже облачились в броню, и наводили последний марафет. Мое появление встретили предсказуемо — попросив еще раз показать птичку.

— Раз судьба вас столкнула со мной, значит, у вас свои есть, не заставляйте их ревновать и не сердите.

— Пфф, пФ… — было мне ответом, но «ПФ» было довольное, и вопросов больше не последовало. Когда сблизились с нефом на сто метров, запрыгнул на планшир, и в рупор предложил «- Сдавайтесь те, кто хочет остаться в живых!». В живых не захотелось остаться троим — именно они выпустили в меня свои стрелы. Одна пролетела мимо, а две других я перехватил правой свободной рукой. Притом не резким движением, а так, как будто не спеша снял две ягоды с куста. Ответным залпом две цели были превращены в ежиков, а третья, нырнувшая за фальшборт, удостоилась сдвоенного залпа из аркбалист. В результате залпа дротики прошили борт, и судя по отлетевшему с частью головы шлему, достали стрелка. И хоть все остальные противники тут же побросали оружие и подняли руки вверх, я почему-то все равно скомандовал:

— На абордаж!

Команда была выполнена безукоризненно. Секунда — и во вражеский борт вцепились десятки кошек. Еще секунда — и на вражескую палубу перекинули переходные мостики, и едва они коснулись вражьего борта, как по ним лавиной, пригнувшись и прикрываясь щитами, понеслись мои бойцы. Прикрывающие абордаж лучники, тоже прикрытые щитами, все это время выцеливали потенциальную угрозу с предельно натянутой тетивой. Не встретив сопротивления, никто не расслабился — согласно боевого расписания, один взвод вязал пленных, попутно освобождая их от ценностей, а второй, прикрывая друг друга, ринулся зачищать помещения. Пока я соображал, не погорячился ли я с командой, все уже закончилось. Не спеша перешел на неф, скомандовал отшвартовать суда, чтоб не бились бортами, Фараху велел выяснить, есть ли раненые, и доставить на квартердек капитана этой посудины. Капитан и пара табуретов немедленно были доставлены андоррцем, который сразу доложил, что у абордажной команды нет не единой царапины. Капитаном оказался грек среднего возраста с бегающими глазами. Я бы еще добавил — неприметной внешности, если бы не его нос — точнее, НОС. Как минимум в два раза больше, чем у среднестатистического человека. Только я собрался проводить допрос, и даже уже поинтересовался именем уважаемого капитана, как нелегкая принесла рыжую. Кроме отсутствующего шлема, Марго все еще была облачена в доспех. Она обошла меня и встала сзади, положив руку мне на плечо. Не успел я открыть рот, чтобы задать очередной вопрос, как мое плечо словно сдавили клещами. Я едва не вскрикнул от боли. В следующие мгновение принцесса сорвалась с места, и только то, что я успел ее ухватить за пояс, спасло грека от страшных увечий. Ее кулак в латной перчатке, вооруженной отточенными как бритва шипами на костяшках, разошелся с челюстью капитана на миллиметры. Еще один рывок за пояс усадил рыжую мне на колени.