Фаворит богини - [103]

— Если возникнет вопрос про мое лицо, просто скажу, что так надо — этого будет вполне достаточно. А про вас спрашивать никто не будет — меньше знаешь, дольше живешь. И никаких связных — мой уровень только резидент.

Вот это уже кое-что! Резидент и возьмет на себя и планирование, и финансирование акции, а самое главное…. Додумать мне не дали — из ближайшей по курсу харчевни высыпали пьяненькие военные морячки, и сходу перегородили нам дорогу. Видимо их командир, или заводила, указав на нас пальцем, безапелляционно потребовал, чтобы мы с Фарахом катились ко всем чертям, если хотим остаться живыми, а девушка останется с ними. Андоррца это заявление, к моему удивлению, ничуть не напрягло, разве что пробудило интерес в его глазах. Понятно — раз капитан прошел как нож сквозь масло через полсотни хорошо обученных наемников, то два десятка пьяненьких морячков ему на один зуб, да и сам Фарах повеселиться не прочь. Но меня это напрягло чрезвычайно. Устраивать сильный кипеж накануне грандиозного шухера в мои планы не входило никак. Но не оставлять же фройляйн этой толпе. Я еще не принял решения вырубать всех до глубокого обморока, или бить их на глушняк, когда принцесса вышла на «сцену». Как оказалось жрица Иштар владела искусством обольщения не только со знаком плюс, то что предстало передо мной было близко к минус бесконечности. Опущенный ранее капюшон вдруг открыл лицо нашей спутницы, ужасная гримаса грязного (и когда успела?) побитого лица, испещренного морщинами, и искаженного в судороге, целый глаз не имел радужки, а из щелочки подбитого стекала слизь…. Такая жуткая бомжиха могла заинтересовать только безумного фаната рыбалки, и только из-за того, что на свежих глистов хорошо клюет лещ. А у такой, как эта, такого добра должно быть навалом.

— Согласная я… — проговорила квакающим голосом Инга — И с такого красавца больше двух медяков не попрошу. И корявой походкой поспешила к заводиле.

Тот сделал шаг назад и предупредил, что если она его коснется, то он выпустит ей кишки. Остальная братва, судя по возникшей зоне отчуждения, была с ним согласна.

Инга скинула цену до медяка, но ответом ей был выстроенный специально для нас коридор. Я сквозь этот коридор проследовал за фройлян с гаденькой и вроде как смущенной улыбкой, за что и получил пару пинков под зад. Отойдя на приличное расстояние от морячков, я сказал рыжей.

— А если бы не купились и оставили тебя себе? Тогда что?

— Ну, тогда в нашей корабельной казне добавилось бы пару десятков медяков. — тон принцессы был дурашливым, а походка пританцовывающая, она откровенно веселилась. — Или бы ты всех убил, оставив пару свидетелей, которые мамой бы поклялись, что возникла жестокая драка между своими….

Помолчав десяток шагов, я сказал, что не знал, что она такая страхолюдина и притворщица, и что ни за что больше не лягу с ней в одну постель. Ответом была выгнутая на миг спина фройляйн и лукавый взгляд — я даже споткнулся, а рыжая получила шлепок по попе, и довольно хохотнув, последовала дальше.

В центр города, где располагался особняк Аркадия, мы дошли уже по темноте. Сам Аркадий возглавлял гильдию купцов, основных поставщиков древесины, канатов и прочих скобяных изделий для атталийской верфи, и был не завербованный агент, а внедренный еще с прошлого века. Восемь месяцев тому назад направленная сюда Халифатом Инга встряхнула до основания это болото, заставив пассивных наблюдателей заняться нормальной оперативной работой, безжалостно подчищая весь балласт. Агенура сократилась на треть, но и стала работать вдвое эффективней. Нам были не рады — на продолжительный стук в дверь послышались ругательства, и мне предложили постучать себе по голове, а если я и после этого не образумлюсь, то спустят собак и вызовут стражу. Звонкий Ингин голос пообещал некому дядьке Николаю серьезную взбучку от Аркадия, если тот немедленно не запустит его племянницу Ларису. После пары секунд видимо на осмысление информации, послышалась какая-то возня, и калитка отворилась настежь.

— Госпожа Лариса! А мой хозяин только сегодня вспоминал о вас. Прошу, проходите! О, а вы как всегда обворожительны!

— Ты что, на старости лет совсем ослеп, и не видишь моего лица, льстивый барбос? — Впрочем, из уст рыжей эта отповедь прозвучала как похвала, отчего Павел зарделся. — Или шутки вздумал шутить?!

— Что вы, госпожа, я уже лет двадцать при взгляде на женщин больше доверяю своему опыту и чувствам, чем глазам — а они говорят мне, что вы прекрасны. — И сразу перешел на деловой тон. — Хозяин трапезничает, но уже оповещен о вашем прибытии. Будут ли какие-то указания?

— Мы с Сидом наверно присоединимся к трапезе Аркадия, а Альфрнсо проводите на кухню — пусть его тоже хорошо накормят.

Трапезная Аркадия больше напоминала античный зал с колоннами и статуями богов, утопающий в роскоши — для полноты образа не хватало только гетер и музыкантов. Сам Аркадий при нашем появлении не поленился поднять свое необъятное тело с подушек и последовать нам на встречу.

— Лариса! Племяшка! Не поверишь, на днях вспоминал тебя! А это, как я понимаю по твоему лицу, твой начальник? Вряд ли кто другой мог иметь такие полномочия. — негромкий, но вроде как искренний смешок усилила акустика атриума. Сам Аркадий был очень похож на киношного Мюллера из «Семнадцать мгновений весны», только заметно толще. Холодный взгляд Инги не очень-то испугал купца, но все же тот поднял ладони в примирительном жесте, — Шучу, шучу! — и движением руки пригласил нас к столу. По великолепию интерьера, разнообразию и украшению блюд, серебряным приборам и тонкой фарфоровой посуде было понятно, что хлебосольный хозяин не бедствует — чем я с ним и поделился. Аркадий на это авторитетно заявил, что это норма жизни для купца подобного уровня в империи. То, что богатые коллеги из Халифата ведут более скромный образ жизни, это скорее вопрос традиций и менталитета, а не экономии, которым он, по понятным причинам не может, да и не хочет следовать. Дела за столом не обсуждались — так, всякие байки от хорошего рассказчика, которым оказался Аркадий. Также купец поделился историей знакомства с Ларисой и с юмором описал ее похождения в прошедшую командировку. По его словам выходило, что когда он увидел, какую кураторшу к нему направила ставка, он подумал, что палящее солнце над Багдадом высушило кое-кому мозги в Аль-Бариде. Но вскоре ему пришлось в корне поменять свое мировоззрение.