Фауст 4.0 - [6]

За свою прослушку я не волновался — сейчас она не пашет, а вот у такого болвана как этот остолоп Сергей, жучёк наверняка фиксировал каждое сказанное, в десятиметровом радиусе, слово. Надо быть очень осторожным…

— Сергей, ты только что предложил мне преступление. Завтра я должен буду доложить наверх об этом разговоре. — Парень всё равно смертник, ему и до утра не дожить, а для тех, кто сейчас нас слушает (в чем я ни сколько не сомневался) мой ответ окажется убедительным доказательством преданности.

Сергей замешкался:

— Но ведь ты даже не слышал суммы! Пол миллиона! Пол миллиона за не пыльную работёнку. Только нажать пару клавиш и всё! А потом улетай на багамы и живи припеваючи! — Он точно не был знаком с нелегальными делами, такому лоху как он никто и никогда не заплатит.

— Извини Сергей, я не согласен. До завтра. — я закончил разговор, резко обернулся и скорым шагом направился в здание клуба.

Он что-то ещё говорил мне в след. Но я уже скрылся в широченном дверном проёме и слов не расслышал. «До завтра» — было формальностью, потому что я не встречусь с ним завтра. Ни после завтра. Никогда. Я уверен, что сейчас к клубу едет чёрный микроавтобус с бригадой модифицированных нуль-бойцов. А Сергей пропадёт сегодня без вести…

* * *

Я и в самом деле больше никогда не встречался с беднягой. Пустили нашего гея в расход, форматнули человека без шума и пыли. Место Сергея занял другой программист, и с работой он справлялся намного лучше «голубца». У меня не было даже малейшего чувства жалости к пропавшему.

Дураки в наше время умирают часто.

Хотя начальству я ничего не сообщал по поводу предложения гея, пускай им всё уже известно, но ведь я не распоследняя падаль, что бы стучать (даже на умершего).

Через неделю я и не вспоминал нашего разговора. Но восемь дней спустя, после встречи с Сергеем обнаружил в ящике электронной почты интересный файл, зашифрованный моим открытым ключом. Письмо было коротким: «Hi! Завтра, в восемь вечера вы должны зайти в бар «Касти», наш человек свяжется с вами сам. Дело скручено с тем, что вам предложил Сергей. CU!»

И ни слова от кого, и вообще, с какого перепуга я должен переться в этот бар.

Я смотрел на это послание. Ровный, чёрный шрифт на белом экране. Что это? Подстава? Или клиенты Сергея решили выйти на меня самостоятельно, без посредника?

В любом случае я не собирался со всем этим связываться. Я никуда не пойду. Не буду лишний раз компрометировать себя в глазах начальства.

Левая рука выбила короткую комбинация клавиш по клавиатуре и электронное письмо превратилось в ни что. Туда ему и дорога…

* * *

— Дмитрий Алексеевич, вы не могли бы пройти в 204 кабинет, — проверещал через динамик внутренней связи приятный женский голосок.

Я протяжно вздохнул.

Вот так это и бывает. Секретарша сообщает, что тебя хотят (прямо так и жаждут) увидеть в комнате под номером таким то, а в кабинете тебе вежливо скажут — заподозрен в промышленном шпионаже.

Сергей пропал девять дней назад, письмо с предложением о встрече пришло позавчера.

И то, что я его попросту удалил, ровным счётом ничего не значит — мне не доверяли.

Очень жаль, а ведь я и в правду хороший сотрудник. Ну и что, что иногда я отключаю прослушивающие жучки — должна же быть у меня, хоть какая то, личная жизнь. И не беда что иногда я забираюсь по сетке в документацию шефа, да и мелкие махинации с несанкционированным проникновением в компьютеры лабораторий и исследовательских центров «Третьего Рима» тоже мало, что должны значить — просто моё любопытство и ничего другого. К тому же, я тщательно заметал следы…

Эх, чёрт возьми! Между прочим, 204-ый кабинет находится в отделе по обеспечению безопасности. Там я уже был — вчера. Меня вот точно так же, как и сегодня попросили зайти в 204-ый. Там любезно встретил добродушный старичок в очках и стал беседовать со мной на отвлечённые темы. Старичок интересовался моим детством, спрашивал о работе в «Третьем Риме» — какие у меня отношения с сотрудниками, всё ли в порядке, ничего не беспокоит. Но самым интересным было то что он ни одним словом не заикнулся о Сергее или пришедшем на е-мэйл письме. Получился даже не допрос, а обмен любезностями. Я так и не понял — чего он от меня хотел.

А я ведь отлично знаю их методику психологического давления. Знаю, как ребята ловко выбивают информацию из несговорчивых, знаю о том, что все передвижения и контакты высокопоставленных сотрудников внимательно отслеживаются и фиксируются. Телефонные разговоры по мобильникам записываются в архивы. В общем, параноидальная слежка за всеми кто хоть что-то знает из секретов фирмы. Зная всё это я никак не мог понять — почему меня не спрашивают о том, что их действительно интересует! Хотя бы сказали, что я заподозрен в каких ни будь злодеяния против Рима, так нет же Очкарик только улыбался и говорил о всякой ерунде.

И вот сегодня меня снова просили подойти в 204-ый. Зачем? Или они решили взяться за меня всерьез? Теперь меня ждёт не милый старичок, а здоровенный мрачный детина, с прямоугольной физиономией и бульдожьей челюстью. Яркий свет прожекторов в глаза, и замогильный голос этого амбала: «Чем вы занимались такого-то числа в такое-то время».