Фау-2. Сверхоружие Третьего рейха, 1930–1945 - [36]

В этот прекрасный летний день мы смогли провести два образцовых запуска «А-4» на расстояние примерно 260 километров. Модель наших соперников «Fi-103» из-за технических неполадок постигла неудача, и в ходе краткого полета она вышла из строя. Когда после еще одного неудачного запуска «Fi-103» мы покидали полигон, фельдмаршал авиации Мильх хлопнул меня по спине и сказал с кривой ухмылкой:

– Поздравляю! Два – ноль в вашу пользу!

Позже мне представилась возможность с глазу на глаз поговорить со Шпеером. Я не упустил случая недвусмысленно упрекнуть его в том, что, став министром вооружений, он изменил своему прежнему отношению к Пенемюнде и своей вере в нас.

– Так ли? – ответил Шпеер. – С самого первого дня я со всем воодушевлением старался помогать Пенемюнде. Я всегда восхищался блистательными перспективами его проекта и тем неподдельным азартом, с которым вы и ваши люди работали. Как вы знаете, в прошлом я, чтобы помочь вам, часто на многое закрывал глаза. Я был убежден, что вас ждет успех.

Слушать такие слова было, конечно, приятно, но это его ни к чему не обязывало. Я задал другой вопрос:

– Почему же, господин Шпеер, став министром, вы не изменили отрицательного отношения к нам со стороны вашего министерства и не оказали нам помощи, о которой мы то и дело настоятельно просили? То, что мы сегодня вам показывали, могло быть готово еще восемнадцать месяцев назад. Но все это время было потрачено впустую.

Он попытался успокоить меня:

– Одно дело помогать вам теми ресурсами, что были в моем распоряжении, как генерального инспектора строительства, когда я не нес ответственность за ход войны, и совсем другое – делать это как министру, отвечающему за вооружение Германии и зная массу потребностей вооруженных сил.

Я не мог заставить себя поверить его словам.

– Если бы вы сами не сомневались в нас, господин министр, – запротестовал я, – то, без сомнения, нашли какой-нибудь способ нам помочь.

– Это правда, – признал Шпеер, – что, став министром, я изменил мнение о ваших работах и о возможности реализации ваших идей. Стоит ли этому удивляться? Вы же знаете, что с самого начала мне пришлось выслушать специалистов министерства. Не сомневаюсь, что и вы были бы потрясены. Не говоря уж о скептическом отношении фюрера, я познакомился с мнением своих выдающихся коллег, технических специалистов с большим производственным опытом, знатоков конструирования и выпуска продукции. Они всегда относились к вашим планам с недоверием и сомнениями. Я всегда, и не один раз, а при каждом удобном случае, выступал против пораженчества. Но кому мне оставалось верить, если все говорили и делали одно и то же? Вы, как солдат, естественно, были далеки от всех этих дел и от знатоков-инженеров моего министерства, не так ли? Другое дело – мы, не специалисты, не считаем, что изобретение должно тут же претворяться в жизнь. И я сомневался, успеете ли вы завершить его до окончания войны. Хотя теперь я полностью убежден в успехе вашего замысла.

У меня был еще один вопрос:

– Почему, господин министр, из всех, кто мог возглавить специальный комитет по «А-4», вы дали мне именно Дегенколба? Это привело всего лишь к увеличению числа споров, и, похоже, они будут длиться вечно.

Шпеер ответил, что он понимал: Дегенколб с его грубостью и примитивностью будет неприемлем для меня и моих коллег, но, поскольку было невозможно обеспечить Пенемюнде статус высшей приоритетности, единственным решением было пустить в ход сильные стороны личности Дегенколба; этот человек доказал свои способности при строительстве локомотивов.

– Вы должны найти какой-либо способ сотрудничества, – заключил Шпеер.

– У меня уже нет сил дальше выносить его, – возразил я.

– Вам придется как-то приспособиться друг к другу, – твердо сказал Шпеер. – Самое худшее уже позади – вы сделали свое дело, и оно продвигается. Я постараюсь как можно скорее обеспечить вам встречу с фюрером. После нее вы сможете работать с полной отдачей. Если вы все же сочтете, что действительно не в силах сотрудничать с Дегенколбом, дайте мне знать, и я уберу его.

По завершении разговора у меня появилась надежда, что теперь мы сможем обеспечить выпуск продукции.

Могу упомянуть еще один успех, связанный с Пенемюнде. По пути в приемную я столкнулся с Сауром. Он бросился пожимать мне руку.

– Я никогда не представлял, даже и мечтать не мог, что вы зайдете так далеко! Теперь я вижу, что в конечном итоге ракеты можно будет пустить в ход. Вы убедили меня. Отныне я буду на все сто процентов поддерживать вас. И помогать всем, чем только могу. Если вам что-то будет нужно, приходите прямо ко мне. Один или с Дегенколбом. – И Саур в самом деле сдержал слово.

Когда наши гости отбыли, день, как обычно, завершился в небольшой компании моих ближайших сотрудников.

Два дня спустя Шпеер позвонил из Ставки и сообщил, что мне присвоено звание генерал– майора.

Глава 11 Гитлер одобряет

И снова Дегенколб предпринял свои сомнительные действия. В Пенемюнде появились четыре присланных им инженера. И сразу же до меня стали доходить странные слухи. Они вынудили меня позвонить Дегенколбу и осведомиться, что он имел в виду. Он объяснил, что эти четыре специалиста должны ознакомиться с нашими трудами, чтобы потом руководить линиями выпуска продукции. Во время некоего разговора в кабинете у меня появились дополнительные причины усомниться в честности намерений Дегенколба. Один из инженеров, Саватски, доверительно сообщил мне, что он и его коллеги получили от Дегенколба недвусмысленные указания подробно изучить Пенемюнде и как можно скорее прислать ему предложения о реорганизации работ. Недостатка в стимулах у них не было. Дегенколб заверил всех четверых, что они станут руководителями цехов опытной продукции. Это было неопровержимым доказательством, что Дегенколб не расстался с надеждой преобразовать Пенемюнде в свою частную компанию. Поскольку он отказывался отозвать своих людей, я отослал их всех, кроме Саватски, восвояси – туда, откуда они явились.