Фатьянов - [43]

Однажды Алексей пришел домой вместе с Василием Павловичем и принес новую обувную коробку. Он был внимательным человеком. Трудно было с одеждой, обувью. Ия училась в пединституте, а туфли у нее были совсем изношенные… Алеша не мог видеть на женщине залатанную одежду, разбитую обувь. Нищенскую юность он болезненно вспоминал всю свою жизнь. По пути домой они с композитором зашли в магазин и без примерки купили племяннице модные коричневые туфли. Ия прыгала от счастья. Туфли были ей немножко великоваты, но она напихала в носочки ваты и была довольна.

Весной и в начале лета по выходным Ия и Алеша ходили в сад имени Баумана.

На эстраде стоял рояль, Алеша садился к нему, открывал крышку и пел свои песни. Статный, красивый парень привлекал внимание, люди собирались и слушали. Ия гордилась своим молодым дядей, любовалась им. Они были близкими друзьями, хорошо чувствовавшими друг друга.

От вязниковцев, часто наведывающихся в Москву, Алексей узнал о том, что неподалеку от Ясной Поляны погиб его детский друг Костя Климов. Он глубоко переживал эту потерю. Костя тоже писал стихи, мечтал о счастье. Мальчишки вместе разводили голубей, ходили на утреннюю рыбалку. Теперь их судьбы остались по разные стороны войны.

Не радовала и другая новость: Тамару оставил муж. Он был полковником, воевал, и после победы вернулся в чужой дом. Тамара все так же стучала по кнопочкам на телефонной станции городка Пушкино и одна растила свою Нелли.

3. «Когда проходит молодость»

В 1946 году Алексей часто ездил в Ленинград. Он по-прежнему работал и с Соловьевым-Седым, и с Владимиром Сорокиным. Однажды Владимир его встретил с распростертыми объятиями, да и завлек к себе домой. Там, в квартире на Нарвском проспекте, мама и братья молодого композитора сразу полюбили Алексея, он остался у них и недельку пожил. Песни друзей звучали на радио, входили в моду. Каждый день пребывания Фатьянова в доме на Нарвском они сочиняли по песне. Тогда появились «Возле горенки», «Возвратился из похода», «Ухажеры», «Море синее». Они были молоды, вдохновенны, одержимы творчеством и идеями. Двадцатишестилетний поэт написал тогда стихотворение «Когда проходит молодость». Может быть, на его настроение повлиял отказ Ириной мамы. Владимир сочинил хорошую музыку. Песню прекрасно приняли в Министерстве культуры СССР. На заседании репертуарно-редакционной коллегии Александр Жаров стихи назвал тютчевскими. Это была высочайшая похвала. Впоследствии песню исполнял ансамбль под управлением Бориса Александрова. А Леонид Утесов записал ее на пластинку. Кто не помнит его ностальгического речитатива по проходящей молодости?.. Он пел «Когда проходит молодость» тридцать пять лет своей сценической жизни, у него не было ни одного концерта без этой песни. Позднее ее спела Людмила Гурченко для фильма «Песни военных лет».

Все эти песни, написанные на Нарвском проспекте, сразу приняли в Ленинградской госэстраде и в Москве, на Всесоюзном радио. Популярная Ирма Яунзем записала на пластинку «Возле горенки», Краснознаменный ансамбль песни и пляски балтийского флота пел «Ухажеров».

4. Затянувшийся роман с госпожой критикой

Успехи Фатьянова были редкостными, непрекращающимися, вызывающими у людей разные чувства. Как он все успевал, представить немыслимо. За короткий период с февраля по июнь 1946 года он написал не меньше десятка песен, присутствовал на съемочной площадке кинофильма «Большая жизнь-2», выступал, ездил, встречался со зрителями, пропадал на радио, занимался литературным трудом. При том, что на него щедро сыпались удары «агитпроповской» критики.

Вышел на экраны фильм «Небесный тихоход» — критика отнюдь не положительная. В газете «Ленинградская правда» появилась статья «Дешевая музыка на пустые слова». Громил Фатьянова критик Георгий Поляновский в статье «О песне военной и послевоенной» за песни «Про Васеньку» и «Про незадачливого штурмана». Не тот ли, что писал биографическую книгу об Александрове?.. Казалось бы, собрат по перу и даже соавтор Фогельсон (впоследствии в соавторстве с Фогельсоном было написано несколько песен, в том числе «Золотые огоньки»), сочинил эпиграмму о «творческой несостоятельности» поэта. 3 октября 1946 года в «Вечерней Москве» вышла статья Н.Исакова «Размышления у нотной витрины», где автор слишком много своего внимания уделил текстам поэта. Критики-литературоведы и музыковеды Нестьев, Рейкин, Бочаров… Кто сейчас знает эти фамилии? В чем была суть их нападок? В желании на унижении поэта стать знаменитыми, красивыми и хорошими?.. Скорее, кто-то «заказал», как сейчас говорят, Фатьянова на тогдашнем «черном рынке». Поэты-песенники были в свое время одними из самых высокооплачиваемых специалистов в литературном цехе. Фатьянов становился слишком крупен и занимал весьма много места у «кормушки».

Поэт Илья Сельвинский говорил об этих неискоренимых тенденциях: «… агитпроп еще во время войны начал выделять…десяток литераторов со «связями» и, превратив их в литературное начальство, расставил на всех участках литработы. Одни и те же люди являются заправилами в ВССП, и в журналах, и в альманахах, и в редсоветах издательств, и, наконец, в Комитете по Сталинским премиям. Естественно, что всесильные эти люди за счет взаимных амнистий имеют полную возможность утверждать себя, самым решительным образом искореняя своих соперников…».