Фатьянов - [10]
2. И снова сестры
Уютная Москва тридцатых со звонкими трамваями, пышной зеленью и вековечным уютом Садового кольца была бесконечно привлекательна для одаренного юноши. На подмостках лучших театров страны играли известные всей стране актеры и актрисы, в садах пели соловьи и певчие люди, музеи влекли своей стариной. Алексей часто садился на паровик и мчался в древнюю столицу за неисчерпаемыми ее возможностями. Тогда он смотрел спектакль К. Финна «Вздор», режиссером которого был будущий его наставник Алексей Денисович Дикий. Может быть, в тот час и зародилась идея поступать учиться именно к этому мастеру. Необычный театральный почерк А.Д. Дикого не мог не пленить ребячески открытого Алексея, который мечтал стать прославленным актером.
А жизнь наращивала темпы, словно подчиняясь требованию человека: время, вперед!.. Тамара Ивановна в шестнадцать лет вышла замуж за офицера и уехала в подмосковное Пушкино. Там она работала телефонисткой. Детские их с Алешей игры закончились давно и навсегда. Ночные дежурства сестры и ранние, нескончаемые хлопоты по дому сделали ее недоступно взрослой.
Судьба Наталии тревожила и родителей, и Алешу.
Еще до 1935 года ее семья жила спокойно и обеспеченно. Наталия Ивановна продолжала прерванную во время болезни матери учебу, а к мелочам быта приставлена домработница. В квартире за ужином часто собирались люди, пили чай с пирогами, оживленно разговаривали, ужинали. Потом вдруг стало не до пирогов — Виктора Николаевича арестовали с конфискацией имущества. Наталии же Ивановне предложили в 24 часа выехать за пределы Москвы. Так ее повела судьба на печально знаменитый «сто первый километр», в отстойник «антисоциальных элементов». Жилось более, чем трудно. Евдокия Васильевна и Иван Николаевич прятали Ию на Лосино-Островской, не хотели, чтобы девочка попала в детский дом. Сами же они переехали на Ново-Басманную, чтобы сохранить за семьей комнату их несчастных детей: Николая, потом — Наталии. Имущества не стало. На Басманной тогда еще что-то можно было найти от бывших жильцов. Собрали для дочери кое-какую мебель из заброшенных квартир, а то с уличных свалок, которыми еще долго была славна Москва. Нашли на такой свалке железную койку, крепкие еще стулья, притащили продавленный диванчик, старинную вешалку в полстены. Этой вешалкой отгородили кровать, благодаря чему получили спальню и кабинет.
Куда только не писала Наталия Ивановна, чтобы ей разрешили проживание в Москве. Ей помогла Н.К. Крупская, у которой Сталин грозился отнять статус вдовы вождя мирового пролетариата. Сестра вернулась, но очень долго ей не удавалось устроиться работать. Куда ни придет — не берут. От жены «врага народа» шарахались, как от прокаженной. Мужнины знакомые Луковы, что жили на Покровке неподалеку от свекрови, посоветовали:
— Наташа, ты не говори никому, что у тебя муж арестован…
Только смолчав где надо, Наталия Ивановна устроилась в бюро проверки метеорологических приборов. Это была работа со ртутью, которая считалась и являлась вредной. «Вредность» помогала жить: давали бесплатное молоко, премировали продуктами и деньгами.
Потом Наталию Ивановну послали учиться в Ленинград и присвоили ей звание инженера.
Едва оправившись от удара судьбы, она трудно начала привыкать к размеренной жизни. А в 1935 году скончалась Евдокия Васильевна. Алексею тогда было шестнадцать лет.
На Ново-Басманной
1. Письменный стол
Москва постепенно приучала к себе, «приручала». Пришел срок, и она позвала Алешу, дав ему приют все в том же доме № 10 по Ново-Басманной улице. Когда уезжали с Ново-Басманной соседи, то оставили Севостьяновым большой буфет. Этим буфетом отгородили еще один угол — получилось три комнатки. Одна предназначалась Наталии Ивановне, вторая — шестнадцатилетнему Алеше, третья — Ие. Кабинет был без окна: закуток, в нем — письменный стол и диван. В комнате было всего два окна, одно из них балконное. Это был далеко не тихий уголок столицы. Балкон квартиры располагался прямо над рельсами Курской железной дороги. Паровозы в любое время суток громко приветствовали столичный вокзал зычными гудками. Эти паровозы словно готовили в истории место для образа своих собратьев, которые прибудут на «фатьяновскую» станцию в 1957 году:
На Ново-Басманной выпускник и поэт делил письменный стол с десятилетней племянницей Ией. Стол был маленьким, однотумбовым, его не хватало для двоих. Тогда на него положили большую филенчатую дверь, сверху — прикрыли листом фанеры и застелили сукном. По этому своему столу скучал потом Алексей Фатьянов на фронте. А пока по вечерам присаживались к нему с двух сторон юный дядька и племянница. В одной стопке тесно лежали рукописи, во второй — школьные учебники. В одной тетради появлялись алгебраические уравнения, во второй — поэтическая клинопись чувств и мыслей. Когда девочка шла спать, Алексей располагался свободнее.
В доме напротив, через железнодорожные пути до поздней ночи светилась в чьем-то окне такая же зеленая лампа. По всей вечерней Москве горели тогда одинаковые зеленые настольные лампы… Алеша увлеченно фантазировал о том, что одинокая прекрасная девушка грустит в пустой квартире, ожидая счастливого дня встречи с ним — неизвестным еще поэтом.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.