Фатум - [64]

Неуверенно переступив порог камеры, он чуть сдерживал слезы. В тот момент к нему робко постучалось раскаяние, но из-за ненависти к окружающим он не придал ему значение. Его совесть умерла не проснувшись. Он видел явную разницу между людьми живущими на свободе и в тюрьме. Ухажёры мамаши были развязными элементами, но менее жестокими, чем братва.

Порядок в колонии – прежде всего! О внутренних законах, царивших в тюрьме, он узнал спустя четверть месяца, усвоив урок, что заключённые разделены по кастам. Если бы он с первой минуты пребывания в камере бросил выданный матрас на пол подальше от унитаза, возможно, он имел бы нормальное место для проживания в палате. В силу неопытности и малолетства он этого не знал.

Волосатый как горилла грузин почесал область пупка.

– Так-так-так! К нам петушок пожаловал? – и подбоченившись устрашал, – Запоминай! Твоё место в моём углу под кроватью, – и он швырнул тюфяк Ухватова к параше. – Будешь в моём пользовании щенок.

Такой расклад вконец убил силу духа теперь уже петушка. Статья по приговору суда ставила крест на его репутации. Новая жизнь началась с зачисления в изгои. Со статьёй об изнасиловании и убийстве ребёнка назначалось место у параши. Царившая анархия определила жизненное пространство насильника. Опущенный лишался права слова и автоматом был не правым в любом споре или конфликте.

Его приняли по понятиям фразой:

– Пошёл на х…!

Слова не имели косвенного значения и понимались как призыв к действию бойца (исполнителя), который сильно двинул Диму в плечо. Рухнув к ногам громилы, он упал лицом в трусы.

– Эй ты, красавица, будешь моей девкой! – алчно разглядывая юношеское тело, он гаркнул новенькому.

Блатной – главный зек схватил Диму за ухо и притянул к параше, сунул в руки кусок чёрствого чёрного хлеба и облил его с ног до головы содержимым туалета, в который помочились все сокамерники. Пряная моча побежала по волосам, залила уши, стекла за шиворот. Оставшийся в кружке пенный чай с человеческих тел он заставил выпить до дна. Преодолевая брезгливость, Дима быстро заглотил тошнотворное месиво. Едкая жижа выжгла глаза, воспалённые они жутко резали и чесались, вдруг сквозь пелену он увидел голый член у рта. Зек провёл им по губам, затем засунул голову Духа в парашу, сорвал штаны с него штаны и коснулся ягодиц, а затем после странного ритуала швырнул в него полотенце и приказал:

– Умойся! – и ткнул пальцем на место ночлега.

Блатной запихнув Духа под кровать, определил ему принадлежность к касте опущенных зэков, и запретил вылезать без особого разрешения старшего. С тех пор он больше не принадлежал себе, он служил «сестре» – огромному волосатому мужику. Жизнь Ухватова бесповоротно изменилась.

Дух узнал, что не имеет права скрывать факт, что он опущенный до конца срока отсидки и даже при повторном попадании в тюрьму его статус сохранялся. Никто не мог его касаться, сидеть на его нарах, брать его вещи. Ему набили татуировку неприкасаемого. Пометили не только тело, но и посуду в столовой, закрепили за ним обязанность выполнять грязную работу, за которую другим заключённым запрещалось браться. Его обязали сообщать о статусе опущенного каждому зеку, чтобы тот, общаясь с ним, не потерял собственный статус. Если Ухватов зашкварит хоть одного его тут же убьют.

Каста опущенных существовала с шестидесятых годов, её придумали менты для ломки непокорных. Эта мера была самой страшной для отрицалова – заключённых конфликтующих с администрацией ИТУ.

Дух прошёл через унижения, его личность была сломлена окончательно, в иерархии неприкасаемых он остался обычным петухом, не перешагнув на ступень глав петуха, мамы или папы. После ритуала опущения его мгновенно перевели в категорию «девочек», что значило, он пассивный гомосексуалист. Духа насиловали зеки из категории «сестры», они использовали его для утех не только потому, что были долго изолированы от женского общества, а и потому что в них природой заложена гомосексуальность, иначе бы они терпеливо ждали свободы и вернулись к жёнам и подругам. Охотились за Духом в душевых кабинах, на заднем дворе у прачечной, в многочисленных подсобках. Основное удовольствие «сестра» получал от преследования жертвы и от применения силы при изнасиловании.

Спустя годы, когда Ухватов уже мог свободно перемещаться по зоне и жить в бараке, он полюбил карцер за временное избавление от насилия.

Функции: заключение и наказание администрация тюрьмы строго исполняла. Для перевоспитания использовали карцер. Первый раз Дух попал в каменный мешок за нарушение дисциплины, за грубость к охране, которая интерпретировала его поведение как нарушение установленного порядка.

Карцер в его случае был краешком свободы и на взгляд Димы выглядел вполне прилично. Вверху в маленькое окошко сквозь металлическую решётку снаружи и сетку изнутри попадал свет. А вечером в специальной нише над дверью включали изолированную мелкой сеткой лампочку малой мощности. Там был отдельный туалет и не надо ждать в очереди и просить позволения у главного пописать. Нары не хуже чем в камере из металлического каркаса и деревянного лежака. Койку можно было убрать к стене, чтобы было место для движения. Был и стол, и стул, а не место под кроватью, куда его загоняли как изгоя. Глазок для обзора карцера и наблюдение были привычными. Отличие было в том, что еду передавали через форточку, и никто не отбирал паек.