Фатум - [26]

Следователь не сталкивался воочию с низшими существами, но прочел немало литературы о маньяках. Если бы до приобретенных знаний его попросили описать человека способного на изощренные убийства, он бы представил себе жуткого монстра из самой страшной сказки похожим на черта в паре с лешим. Теперь он точно знал, что маньяка трудно выделить из толпы. Он, как большая часть населения, ходит на работу, имеет семью и детей, не попадает в милицейские сводки за дебош. Обычно скромный с виду человек, хотя определение человек для него слишком высокое звание.

Размышляя о маньяке и его издевательствах, Борис решил, что насилие над детьми, хотя своих детей не имел – самое страшное преступление, которому нет оправдания. Мотивация к преступлению у каждого маньяка необычная. Борис не смог разобраться самостоятельно в психологии преступления, он прибегнул к помощи психиатра, который составил общий психологический портрет страшных людей, быстрее нелюдей и список присущих им отклонений.

За небольшой срок службы в правоохранительных органах Борис распознал, что в стране не все так гладко в области человеческих отношений. Ежедневные сообщения о бытовых драках, дебоширстве и деспотизме подтверждали его выводы. Чаще всего насилию подвергались женщины и подростки, детям тоже доставалось от бытовухи. Сексуальное насилие встречалось не реже, чем физическое. Скрытая от сторонних глаз тирания на сексуальной почве происходила в десять раз чаще заявленной.

Домашнее насилие над членами семьи – это отдельная неприглядная история человечества. Отцы насилуют дочерей и сыновей, а матери, боясь огласки, из ложной стыдливости скрывают тягчайшие преступления против своих детей.

По стойкому убеждению Бориса подростки в силу неустойчивой психики, неразвитой физиологии не могут быть равноправными участниками в утехах взрослых и, следовательно, любые сексуальные отношения с детьми насильственны.

Партнерский секс это совершенно иной акт. Прежде всего, это обоюдное желание доставлять удовольствие. Для этого, как минимум, человек должен созреть и физически и психологически, ведь пока не зародилось в организме половое влечение, ребёнок не поймет, что с ним творят взрослые.

По мнению Бориса преступным было уже то, когда посторонний взрослый человек с вожделением, именно с похотью наблюдает за малышом и испытывает сексуальное возбуждение. Типов с такими отклонениями сразу можно отнести в скрытые педофилы.

Нудизм Борис считал одним из ненормальных отклонений и с удовольствием причислил бы к латентной педофилии, хотя общество пока ещё в этом вопросе крепко спало. Статус Борис априори считал асексуальным, а думающие иначе по стойкому убеждению опера имели серьезные проблемы с психикой.

К великому сожалению Бориса это заболевание было весьма распространено.

Охраняющий закон мент считал, что если Фемида и спит как сова в солнечный день, то её мозг работает, и она грамотно отделит зерна от плевел, и воздаст по заслугам алчущим секса с малолетним ребёнком.

Сексуальная революция меняла отношение общества к сексу и постепенно уводила страну от пуританства. Но Борис был непреклонен во мнении, что секс с женщинами легкого поведения не развращал общество, а даже в какой-то степени удовлетворял ненасытных мужиков. Обласканный проституткой не пойдёт искать приключений на свою задницу, и тем более не станет насиловать детей. Педофилия это врачебный диагноз и Борис мечтал, что наступит время, когда это заболевание излечат.

Расширив познания в области психиатрии, Борис задавал себе вопросы – мог ли убийца малютки быть педофилом? Какова мотивация? Вынашивал ли маньяк идею убить? И вопросы нескончаемо вертелись в голове, как карусель, от которой кружилась голова. На главные вопросы о психическом состоянии можно было ответить только после заключения врачей. Но прежде надо было его поймать.

Уазик въехал на территорию парка. Крепкие мужики скоро вывалили из машины и, оглядываясь по сторонам, увидели у выхода небольшую группу людей, тихо ждавших их приезда.

Действительность разнилась с тем, чего на фантазировал себе Борис. Он ближе подошёл к мужчине спортивного телосложения, который цепкой рукой держал костлявого ни то парня, ни то мужика, сразу и не разобрать, со связанными за спиной на уровне локтей руками. К огромному разочарованию следователя похититель был жалок и не вызвал в нём желание мстить. Разве пугливый как заяц человек мог совершить убийство?

Пухленькая малышка, виновница ЧП крепко прижимала игрушечного медведя. Человек в тщедушном теле не стоил внимания даже такого, как он, неопытного сыщика. Кроме брезгливости задержанный не вызывал других чувств, и азарт охотника уснул в Борисе навсегда. Хлюпику, наверняка, бессмысленно было соперничать с мускулистым телом отца семейства, сделал вывод опер. Возникло ряд сомнений в действиях обоих мужчин, и он скомандовал:

– Давайте оба в машину, на месте разберемся, что да как.

Подойдя к щуплому малому, он оценил нанесенный верзилой вред, и чтобы не выпачкаться в кровь, отстранился.

– Имя! – громко спросил следак. В ответ предполагаемый похититель даже не поднял голову. – Фамилия! – на той же ноте повторил вопрос опер, но тот снова промолчал. – Почему не отвечаем? – милиционер поднял взлохмаченную голову нарушителя за окровавленный подбородок и посмотрел в его глаза, вернее в один глаз, потому что второго не было видно из-за гигантской гематомы на пол лица. У Бориса внутри похолодело от стеклянного взгляда, такое странное чувство он испытал впервые. Застывший глаз, казалось, буравил тело насквозь. Нет, он не боялся, просто какая-то сила заставила его задрожать, возможно, это был холод разочарования.