Фата-моргана - [25]

Ну да, хочется же ведь и ласки иногда, не про между прочим, а так, чтоб заиграло в крови, в каждой жилке – как в шампанском…

Может, про это (искорки) и не стоило бы рассказывать – Ипполит-то тем более лишен, даже и про между прочим (хотя кто знает), а потому в его глазах появляется нечто насмешливо-укоризненное, будто застенчивый по жизни Миркин какой-то тайный сексуальный маньяк.

Впрочем, не исключено, что Миркину это только кажется, потому как потребность в огнедышащей ласке угнетает и его самого (ишь чего захотел!), эдакая опостылевшая зависимость – на самом же деле во взгляде Ипполита ничего такого и в помине, а лишь интерес и сочувствие, порой недоумение или даже возмущение, поскольку женщины, положа руку на сердце, все равно что инопланетяне (есть гипотеза). Кому как не им заниматься детьми или содержать в порядке дом, не говоря уже о внимании к мужу?

Миркин испытывает признательность к Ипполиту, когда тот кивает понимающе головой, не очень заметно, чтобы не возбудить каких-либо подозрений и не вызвать особого интереса к их разговору у идущей чуть поодаль Дины. Хотя в данном случае это как бы даже и не совсем та женщина, о которой идет речь, то есть и та и не та. Милое бледное лицо с чуть подкрашенными глазами и губами, никаких особых украшений, ну да, сережки, но пойми из чего они – то ли из серебра, то ли из золота, то ли самые простые, но они ей очень к лицу, и что там у них дома – кто это знает (про ласку тем более)? Так что вроде и не о ней речь, а о ком-то другом, но они (Миркин и Ипполит) на всякий случай отдаляются, поскольку речь-таки о женщинах, тема щекотливая и уместная главным образом в мужском кругу.

С Диной Ипполит тоже охотно беседует, причем о весьма близких для нее предметах – о туризме, о детях, о воспитании, о бытовых всяких проблемах вроде ремонта или правильного поведения с сантехниками и жилищной конторой, от чего Миркин упорно уклоняется, перекладывая все на хрупкие плечи жены. Он и сейчас отстраняется: едва речь касается этих низменных материй, как он тут же отстает метра на два или, наоборот, ускоряет шаг, задумчиво глазея по сторонам – может, архитектурой любуется, может, пробегающими мимо девушками (в Москве много симпатичных), а может, бликами на поверхности воды (если на набережной)…

Тут-то и появляется у Дины возможность выплеснуть Ипполиту наболевшее.

Миркин, известное дело, человек в быту непрактичный, но он и не хочет, считает, достаточно того, что зарабатывает бабки. Только ведь это неправильно: они в театре не были уже больше полугода, ни в театре, ни на выставке, ни тем более в кафе или ресторане, даже в гости сходили всего раза два, вечерами Миркина дома не бывает – сидит допоздна в конторе, света белого не видит со своим компьютером, а потом спит до полудня. А с работы придет – уткнется в телевизор и все… Или у матери гостит по нескольку дней, вроде так и нужно. Ни поговорить с женой, ни приласкать…

Ну да, хочется же ведь и ласки иногда, не про между прочим, не наспех, а так, чтоб заиграло в крови, в каждой жилке – как в шампанском… Впрочем, об этом Дина Ипполиту не говорит, в отличие от Миркина (все-таки мужики), но и без того не трудно догадаться. Женщина она привлекательная, ей, понятно, больше внимания хочется, иначе семейная жизнь превращается в формальность. Конечно, у Миркина свои достоинства – не пьет, курит в меру и непременно на лестничной площадке, стряхивая пепел в консервную банку из-под лосося, прочего за ним замечено не было, и что? Хороший человек, а все равно для счастья маловато.

Несколько дней назад она его что-то спросила, и раз, и два, – не отвечает. Встал и ушел, будто не слышит. А она и спросила только, какие у него планы на завтра. И как она должна на это реагировать? С чужим человеком бы так наверняка не поступил, а с ней, выходит, можно. Если уже замечать перестает и на вопросы не отвечает, словно она что-то обидное спросила, куда дальше? Она тут уезжала на неделю в командировку, так он все ее цветы засушил, что на подоконнике, хотя она его специально просила не забывать, дни жаркие. Плохой это симптом, если про живое забыл, с ней связанное.

Отчего Ипполиту так хорошо под сенью серого семиэтажного дома?

Черная лестница в том доме теперь на охране, ее используют только для посещения офиса какой-то фирмы с загадочным названием «Мер-Д» на втором этаже, стены облицованы красивой плиткой под мрамор, мозаичные панно с изображением экзотических ландшафтов, а выше ход перекрыт железной дверью и туда не проникнуть, разве только в случае пожара. Когда-то он по ней поднимался (взбегал) и покорно ждал под охристой обшарпанной дверью, между тем как в крови уже вспыхивали искорки, сердце колотилось, как бешеное, а шаги за дверью (приближающиеся или удаляющиеся) повергали в почти священный трепет. С тех пор целая жизнь минула, а ему все еще кажется, что там ничего не изменилось – в той комнате, куда он проникал на цыпочках, держа в руках раздолбанные старые ботинки, чтобы не наследить и не зашуметь. И сейчас, спустя годы, искорки начинают вспыхивать где-то в самой глубине, поднимаются вверх, как в шампанском, будоражат, будто ему вот-вот предстоит.