Фашизм. Тоталитарное государство - [112]

Короче, в экономической области фашистское государство создает систему, во многом близкую к феодализму. Ее характеризуют: а) фактическое присвоение государством национальных средств производства и рабочей силы и б) ликвидация свободы труда и замена ее внеэкономическим принуждением. От чисто экономического принуждения при либеральном буржуазном обществе фашизм возвращается к феодальной системе.

Фашистское государство заставляет трудящихся работать в любых условиях, независимо от их собственных интересов. Они превращаются в своего рода трудовую армию государства. Любое неподчинение подвергается строжайшему наказанию, рассматривается как саботаж или предательство. Известен случай с Людвигом Эйхнером, приговоренным к смерти в сентябре 1939 года за то, что, работая на фабрике по производству запалов для гранат, он отказался трудиться с энтузиазмом, а во время перерывов не занимался регулировкой машин.

В условиях традиционной либеральной демократии Эйхнера в худшем случае могли бы выгнать с работы за недобросовестность. На этом инцидент был бы исчерпан. Однако в фашистском государстве, где любое стремление к независимости рассматривается как предательство, поступок Эйхнера приобретает совсем другой смысл: «Враждебное отношение к народу и государству, выраженное в его показаниях, усугубляется его отношением к производству запалов для гранат и к работающим на фабрике женщинам. Эйхнер потерял всякое право называться немцем — говорится в рапорте начальника полиции безопасности.

...Докладывая об этом рейхсфюреру СС и начальнику немецкой полиции «предлагаю приговорить Эйхнера к смертной казни» (111—90).

Случай с Эйхнером особенно показателен, так как относится к довоенному периоду, когда ритм событий еще не заставляет применять драконовские меры в массовых масштабах.

Из монополии государства на рабочую силу вытекает и другое следствие: никто не имеет права претендовать на работу сообразно своей квалификации, если это невыгодно государству. Следует делать только то, что нужно и полезно государству. Германский фашизм, например, дисквалифицировал всех художников-модернистов, чье искусство рассматривалось как враждебное официальным художественным вкусам. Он вручил им трудовые билеты, послал их работать простыми землекопами, продавая в то же время их полотна за рубежом.

С ликвидацией свободы труда, с введением внеэкономического принуждения фашистское государство ликвидировало и безработицу — ведь нет безработицы при феодализме, нет ее и в концентрационном лагере.

Экономическое «чудо» обычно пытаются объяснить бешеными темпами военной промышленности при нацизме. Фактически это верно, но не объясняет подлинную причину явления. Ибо здесь возникает вопрос: как фашизму удается бросать такие огромные средства на вооружение? Почему это не может позволить себе обычная буржуазная демократия? Ответ неизбежно приведет нас к общим экономическим принципам фашистского государства, главный из которых — возвращение общества к внеэкономическому принуждению: государство обязывает человека работать под страхом суда; оно определяет продолжительность рабочего дня; устанавливает размер заработной платы; запрещает по своему желанию увольняться с предприятия; запрещает бастовать, обязывает работать в несколько смен, запрещает покидать страну и искать работу за ее пределами и т.д. Короче, государство односторонне диктует все трудовые условия и этим ставит человека в положение заключенного.

Чтобы понять механизм ликвидации безработицы (в Германии в 1933 году было 5,5 миллионов безработных!), мы должны иметь в виду, что фашистское государство может постоянно поддерживать низкий уровень жизни при непрерывно увеличивающемся производстве. С помощью террористического аппарата и системы официальных массовых организаций оно душит всякое сопротивление в зародыше, а с помощью монолитной и тотальной пропаганды «убеждает» народ в правоте своей экономической политики.

Сделав труд принудительным, фашистское государство снимает с повестки дня вопрос о стоимости рабочей силы. Теперь оно располагает неограниченным количеством дешевой рабочей силы. Вот почему в отличие от либеральной буржуазной системы, оно может позволить себе роскошь бросать огромные трудовые ресурсы на мероприятия, не дающие хозяйственного эффекта, но исключительно важные в военном отношении: строительство автобанов, пограничных укреплений, мостов и т.д.; фашистское государство может создать автаркичную экономику, хотя ему обошлась бы дешевле работа на импортном сырье. И наконец, оно способно развивать быстрыми темпами самую современную военную экономику, о какой традиционное буржуазное государство не может и мечтать.

Очень интересные в этом отношении мысли высказал Рапард в 1938 году на конгрессе франкоговорящих экономистов: «Если считать, что критерием успеха является получение минимального дохода при максимальном труде, то германский опыт — триумф, но, если мы считаем, что ценность экономической системы измеряется максимальным доходом достигнутым минимальным трудом, этот опыт — полный провал... Говорят, что автаркичная германская экономика уничтожила безработицу: тут удивляться нечему, в тюрьмах безработных нет» (155—57).