Фашизм: реинкарнация. От генералов Гитлера до современных неонацистов и правых экстремистов - [11]

Послевоенное возрождение фашизма в Европе — это дело рук не «кидающего зиги» диктатора, окружённого людьми в коричневых рубашках со свастикой на рукавах. Скорее мы имеем дело с новым поколением правых экстремистов, которое олицетворяет фюрер Австрийской партии свободы Йорг Хайдер (Jorg Haider). Они приспособили свои идеи и облик к задачам сегодняшнего дня. Хайдер, утверждающий, что все солдаты Второй мировой войны, на чьей бы стороне они ни сражались, воевали за мир и свободу, получил на общенациональных выборах в марте 1999 года 42% голосов избирателей, что дало ему неплохие шансы в борьбе за пост канцлера страны. Еврейская общественность осудила результаты выборов, назвав их «катастрофой для Австрии».

В попытке помешать неумолимому движению Хайдера к власти, основные австрийские политические партии все в большей степени стали прибегать к лозунгам и политике ультраправых. «Постепенно правящие страной политики стали выполнять желания Хайдера иногда даже до того, как они были им сформулированы, — заметил Николаус Кумрат, глава работающей в Вене группы по поддержке иммигрантов. — Все смотрят на него, как кролик на удава. Как будто они боятся его взглядов и стремятся реализовать их до того, как это сделает он сам»[25].

Значение Хайдера и его европейских двойников заключается не в том, что они были на волосок от власти, а в том, как сильно они смогли навязать свои взгляды по ключевым вопросам традиционным европейским политикам. Даже проигрывая выборы, неофашисты являются своего рода токсином в водопроводной воде европейской политики. Они отравляют общественный дискурс и вынуждают партии истеблишмента занимать ранее считавшиеся экстремистскими позиции, чтобы отразить выпады со стороны крайне правых.

Французский политолог Пьер–Андре Тагиефф (Pierre–Andre Taguieff) называет этот процесс «лепенизацией политических дискуссий», подтверждая важную роль в современной политике Жана–Мари Ле Пена, лидера неофашистского «Национального фронта». Эта партия неуклонно расширяла своё влияние во Франции, возникнув из небытия в начале 1980‑х годов. Сумев привлечь на свою сторону широкий спектр избирателей, организация Ле Пена превратилась в мощную политическую силу. К середине 1990‑х годов она стала достаточно популярной у французских рабочих, второй по значимости среди лиц, впервые пришедших на выборы, и, наконец, третьей партией в масштабах всей страны. В муниципалитетах, возглавленных представителями «Национального фронта», местные чиновники подвергали цензуре книги из библиотечного фонда, убирали с уличных указателей имена антифашистов и левых политиков, таких как президент Южной Африки Нельсон Мандела. Популярность «Национального фронта» в избирательных кампаниях вызвала панику у традиционных правых, расколовшихся по вопросу о том, следует ли им заключать союз с партией Ле Пена.

Сам «Национальный фронт» испытал серьёзные внутренние противоречия, приведшие недавно к расколу партии. Тем не менее было бы преждевременно списывать её со счётов, особенно принимая во внимание тот факт, что её ксенофобский популизм продолжает вызывать симпатии у потерявших свои иллюзии избирателей. Ультраправые, как показывают недавние опросы общественного мнения, хорошо укоренились на французской политической сцене. Идеи Ле Пена продолжают пользоваться значительной поддержкой. По данным исследования Французской национальной комиссии, 38% французов признали, что являются расистами, 27% считают, что во Франции слишком много чернокожих, а 56% полагают, что в стране слишком много арабов[26].

Правоэкстремистские партии достигли существенных успехов в ряде стран Западной Европы. По данным опросов общественного мнения, их поддерживает свыше 15% населения Франции, Италии и Норвегии. Человеку, привыкшему к американской двухпартийной системе, этот процент может показаться незначительным, однако он способен сыграть заметную роль в парламентском голосовании и определении политического состава правительства[27].

Одним из основных игроков на бельгийской политической сцене стала неофашистская партия «Фламандский блок» (Vlaams Blok). Она разгромила конкурентов, завоевав свыше 30% голосов во втором по величине городе страны Антверпене. В Турции ультраправая Партия национального действия в 1999 году привлекла на свою сторону 18% голосов избирателей, став второй по величине партией в парламенте. («Турецкая нация превыше всех» — таким пронацистским был лозунг основателей этой партии, во время войны с энтузиазмом поддерживавших Гитлера.) Партия национального действия поддержала неонацистскую молодёжную группировку «Серые волки», терроризировавшую турецкое общество с начала 1960‑х годов. Сегодня эта партия входит в коалицию, сформировавшую правительство страны.

Правые экстремисты и антисемиты уже не отстают от популярных политиков и внедряются в политические системы всех стран Восточной Европы, где связанные с окончанием «холодной войны» надежды довольно быстро затмил, пользуясь выражением Вацлава Гавела, «посткоммунистический кошмар». В соответствии с данными исследования, проведённого в 1998 году Всемирным банком, после крушения советского блока страны Восточной Европы испытали резкое сокращение промышленного производства и падение уровня жизни. По словам экономиста Всемирного банка Бранка Милановича, «общее число бедных в 18 странах, по нашим оценкам, выросло в 12 раз, с 14 миллионов, или 4% населения, до 168 миллионов, или приблизительно 45% населения»