Фашизм: критика справа - [10]

Платон говорил, что человеку, не имеющему господина в самом себе, лучше бы найти его хотя бы вовне. Необходимо провести строгое разграничение между свободой положительной и чисто отрицательной, то есть внешней свободой, которой может обладать и тот, кто свободен по отношению к другим, но совершенно несвободен по отношению к себе, к своей натуралистической части. К этому следует добавить хорошо известное различие между свободой от чего-либо и свободой для чего-либо (для данного дела, данной задачи). В одной из наших последних работ мы говорили о том, что основной причиной экзистенциального кризиса современного человека стало завоевание отрицательной свободы, с которой, в конце концов, даже не знают, что делать, принимая во внимание отсутствие смысла и абсурдность современного общества[14]. Действительно, говорить о личности и свободе можно лишь в смысле освобождения индивида от натуралистических, биологических и примитивно индивидуалистических уз, характерных для догосударственных и дополитических общественных форм, основанных на чисто утилитарно-договорных отношениях. Между тем, задачей истинного государства, характеризуемого указанной «трансцендентностью» политического уровня является создание особой атмосферы, благоприятной для развития личности и настоящей свободы как virtus[15] в классическом значении этого слова. Этой атмосферой высокого напряжения государство призывает человека преодолеть себя, выйти за пределы простого растительного существования. Понятно, что для достижения реально «анагогического» (то есть ведущего вверх) результата необходимо задать этой тяге к самопреодолению, которую должно всячески поощрять, правильные ориентиры. Столь же очевидна недостижимость подобного результата при помощи абстрактной идеи «общего блага», которое есть лишь гипертрофированное «индивидуальное благо» в материальном смысле. Таким образом, разрешив недоразумение с «тоталитаризмом», мы должны решительно опровергнуть широко распространённое мнение, согласно которому авторитарная политическая система в принципе несовместима с ценностями личности и душит свободу. В авторитарной системе может пострадать только ничтожная, лишенная смысла и формы и, в сущности, никому не нужная свобода. Перед лицом этой фундаментальной истины все доводы «нового гуманизма» интеллектуалов и литераторов теряют всякий смысл.

Однако, для полной ясности, возвращаясь к ранее сказанному об искусстве демагогов, следует без обиняков признать, что помимо «анагогического» пути возможен и путь «катагогический» (то есть ведущий вниз). Иными словами, индивид может обуздать свои непосредственные влечения и интересы, «превзойти», преодолеть себя, двигаясь в нисходящем, а не восходящем направлении. Это происходит в «массовых государствах», в коллективистских и демагогических движениях, обращенных к стихийным, дорассудочным слоям человеческого существа. Они также способны дать человеку иллюзию возвышенной, напряженной жизни, однако платой за это мимолётное ощущение становится регрессия, умаление личности и подлинной свободы. Бывает сложно отличить один путь от другого, иногда кажется, что они скрещиваются между собой. Но сказанное нами даёт четкие ориентиры, позволяющие определить весомость обвинений, тенденциозно выдвигаемых против политического строя, который мы пытаемся обрисовать, исходя из его положительных, традиционных аспектов (пусть даже не все они были реализованы на практике) деятельности; обвинений, которые на самом деле должны быть предъявлены системе прямо противоположного типа. Мы уже говорили о нелепости отождествления правого и левого «тоталитаризмов». Дабы окончательно покончить с этим вопросом, скажем, что «тоталитаризм» правых имеет «анагогический», а «тоталитаризм» левых «катагогический» характер, и лишь их обоюдная направленность против статичности ограниченной и бессмысленной буржуазной жизни позволяет недальновидному человеку находить в них нечто общее.

V

Почти во всех традиционных государствах основой для воплощения высшего и неизменного принципа чистого политического авторитета служила Корона[16]. Поэтому можно с уверенностью утверждать, что без монархической идеи истинное правое движение лишается своего естественного центра гравитации и кристаллизации. Это легко доказать на исторических примерах, что однако выходит за рамки нашего сюжета. Наиболее показательна в этом отношении ближайшая нам эпоха, когда даже режимы, отчасти сохранившие нормативный традиционный характер, утратили монархическое устройство. В царившей тогда атмосфере даже некогда существовавшие аристократические и олигархические республики незамедлительно оказались бы извращёнными. Причины подобной ситуации коренятся в ещё более далёком прошлом.

Возвращаясь к сказанному ранее об условиях, в которых обычно возникает правое движение, добавим, что оно должно было взять на себя функцию сословия, отличавшегося в прежние времена особой преданностью Короне и являвшегося наряду с ней хранителем идеи государства и авторитета даже в рамках конституционной монархии с представительской системой современного типа («авторитарный конституционализм»).