Фашизм: идеология, политика - [90]

.

К. Бахман в своей книге также подчеркивает преступный характер личности фашистских вожаков. В частности, он пишет: «Гитлер был несомненно крупным политическим преступником. Но он трудился не за свой страх и риск, а на благо немецкого империализма. Буржуазия выдвинула немного гениальных умов с тех пор, как находится в исторически уходящей фазе своего развития. К первым Гитлер не имеет никакого отношения. Но он и не дурак. Дурак во главе германского фашизма вряд ли был в состоянии вынудить мир предпринять такие усилия, которые потребовались для разгрома фашистского режима с 1941 и до 1945 г.». И далее К. Бахман раскрывает те черты, те свойства личности Гитлера, которые сделали его «наиболее пригодным», чтобы встать во главе германского империализма, стремящегося к мировому господству. Гитлер, «глубочайшим образом враждебный людям, лишенный какого бы то ни было гуманизма... был готов на любое политическое преступление таких масштабов, каких до тех пор не знала история». Эти свойства, совершенно обоснованно констатирует К. Бахман, «отражали безграничное моральное разложение класса, которому он служил, — немецкой монополистической буржуазии»[412].

Примечательны также наблюдения американского посла в Германии в 30-е годы У. Додда, который писал в своем дневнике, что фашистские главари — это невежественные и тупые фанатики, преступники без чести и совести, готовые прибегнуть к самым бесчеловечным методам, и т. д. и т. п.[413].

Итак, уроки истории учат, что фашистам удалось одурманить широкие массы народа своей человеконенавистнической идеологией, причем, в сущности, еще даже до того, как они расправились с рабочим движением путем жестокого, кровавого террора. Почему это произошло? Как удалось фашистам внедрить свои бредовые идеи в сознание масс? Причин этого, конечно, было немало. И одна из них — недооценка антифашистскими силами необходимости целеустремленной идеологической борьбы с фашизмом».

В своем докладе на VII конгрессе Коминтерна Г. Димитров специально говорил по этому поводу: «Одна из наиболее слабых сторон антифашистской борьбы наших партий заключается в том, что они недостаточно и несвоевременно реагируют на демагогию фашизма и продолжают до сих пор пренебрежительно относиться к вопросам борьбы с фашистской идеологией. Многие товарищи: не верили, что столь реакционная разновидность буржуазной идеологии, как идеология фашизма, доходящая в своей нелепости зачастую до сумасбродства, вообще способна завоевать массовое влияние. Это была большая ошибка. Далеко зашедшее гниение капитализма проникает до самой сердцевины его идеологии и культуры, а отчаянное положение широких народных масс делает известные слои их восприимчивыми к заражению идеологическими отбросами этого гниения»[414].

Заражению «идеологическими отбросами» капитализма способствовали, во-первых, определенные объективные факторы: связь всякой буржуазной идеологии, в том числе и фашистской с многовековыми предрассудками — националистическими, частнособственническими и другими, которые веками культивировались эксплуататорскими классами; во-вторых, то обстоятельство, что фашисты установили тоталитарный режим, ликвидировали все демократические институты, запретили деятельность всех партий, кроме собственной. Армия, полиция, профсоюзы, молодежные и спортивные организации, наука, литература и искусство — все было поставлено под их полный и безраздельный контроль. Фашисты создали мощные государственные органы идеологической обработки масс, министерство пропаганды (которым в Германии руководил Геббельс), соответствующие отделы в министерстве иностранных дел и в вооруженных силах. Фашисты повсюду и всегда в целях завоевания масс спекулировали их антикапиталистическими настроениями, порожденными кризисом капитализма, который вызвал небывалое обнищание и разорение широких мелкобуржуазных слоев.

Фашисты весьма искусно воздействовали на чувства, эмоции, психологию обнищавших и отчаявшихся масс мелкой буржуазии. Если, например, коммунисты на собраниях рабочих, ремесленников или мелких сельских хозяев всегда открыто и откровенно говорили, что социальной справедливости при капитализме им не добиться, что коммунисты не могут обещать сиюминутного результата на пути ее достижения, что у трудящихся есть лишь один путь добиться социальной справедливости — разрушить капиталистический общественный строй — и т. д. и т. п., то фашисты говорили «просто» и «ясно»: если Гитлер завтра придет к власти, то послезавтра все будет по-иному, все будет хорошо, все будет в порядке. В первом случае надо было думать и принять нелегкое решение бороться и нести жертвы в этой борьбе, во-втором надо было просто поверить.

Благоприятные условия для подобной демагогии создавало и то обстоятельство, что гитлеровцы пришли к власти в такое время, когда мировой экономический кризис, начавшийся в 1929 г., уже шел к концу. Как справедливо подчеркивает историк из ГДР Курт Госсвайлер, это обстоятельство было для фашизма исключительно важным, так как «преодоление кризиса он смог отнести на свой счет. К тому же вследствие подготовки Германии к войне через несколько лет массовая безработица уступила место нехватке рабочей силы. Тот факт, что спустя три года примерно 6 млн. безработных снова получили работу, имел большое значение для изменения настроения масс в пользу фашизма»