Фашизм: идеология, политика - [54]

Н. Павленко в своей книге «Петр Первый» пишет, что еще Наполеон в 1812 г., готовя общественное мнение к походу на Россию, распространял слухи о секретных мемуарах Петра, в которых-де откровенно излагались его агрессивные по отношению к Европе намерения. Четверть века спустя, в 1836 г., фальшивое Завещание Петра даже было опубликовано. В нем говорилось, что Россия должна непрерывно вести завоевательные войны, конечная цель которых — покорение Европы. В действительности это так называемое Завещание Петра — грубая подделка; специалистами давно установлено, что Петр никогда не писал никаких завещаний. Тем не менее эта подделка вытаскивалась на свет всякий раз, когда недругам России надо было оправдать свои по отношению к России агрессивные замыслы. В 1941 г. после провала блицкрига фашисты в очередной раз пустили в ход это «Завещание», подняв шумную кампанию по поводу того, что большевики стремятся-де выполнить «Завещание Петра Великого» о мировом господстве и т. д. и т. п.[262]

Итальянские фашисты, подобно германским, также стремились объявить своими духовными предшественниками или даже единомышленниками многих видных деятелей культуры и искусства Италии: поэтов, литераторов, ученых.

В 1924 г. в фашистском журнале «Иерархия» было заявлено, что Б. Кроче — крупнейший итальянский философ — является-де их предшественником и единомышленником. «Конечно, фашисты не могут причислить Кроче к членам своей партии. Но они должны относиться к нему с уважением, как к своему предшественнику. Сам того не сознавая и вопреки себе, Кроче является фашистом, и в этом отношении его можно сравнить с теми мудрыми язычниками, которые были христианами, не зная об этом и не поклоняясь должным образом господу»[263], — писал этот фашистский журнал. Разумеется, Кроче некоторыми своими поступками и высказываниями компрометировал себя, давал повод фашистам спекулировать его именем. Однако в целом его взгляды и позиции были антифашистскими.

Прежде всего вслед за Б.Р. Лопуховым отметим, что Кроче в итальянской философии был знаменосцем антипозитивизма[264]. Вплоть до начала XX в. позитивизм в итальянской философии имел очень сильное влияние. Ранние позитивисты в Италии (как и в других странах) сыграли положительную роль в развитии науки и культуры. Они способствовали освобождению мышления от пут религиозных предрассудков, утверждали принципы научной классификации явлений природы и общества, стимулировали появление новых отраслей знания, углубление исследований в уже существующих научных дисциплинах.

Однако позитивисты ограничивали задачу исследования чисто внешним описанием явлений и фактов и поэтому не в состоянии были перейти к широким научным обобщениям. Более того, принижая роль теоретического мышления, они пытались объяснить историю человечества при помощи тех же методов, какие использовались для исследования явлений природы, — эксперимента, законов механики, физики, биологии.

Кроче выступил против подобной метафизической методологии позитивистов. Он восстановил идеалистически-диалектический взгляд на природу и общество, подчеркивая специфичность законов развития общества и истории.

Одновременно он выступил против иррационалистических, мистических, декадентских, других упадочнических культурных и мировоззренческих течений, которые господствовали в Италии накануне первой мировой войны: «Кто дал право господам актуалистам и спиритам влезать в общество людей, работающих за иными столами, чем они, и имеющих, к сожалению, то общее с ними, что они пользуются словом «дух», но имеющих это общее в том же смысле, в каком оно есть у них с торговцами водкой?»[265]. Все эти мистики расы, мистики насилия, мистики ненависти и войны питали фашистов своими «идеями» и сами зачастую становились фашистами. Кроче решительно подчеркивает, что отвергает подобного рода теории, особенно такие, как интуитивизм, прагматизм, мистицизм, теософизм, магизм и т. д.

Конечно, в практической жизни Кроче не был последовательным борцом против иррационализма и мистики. Его обращение к истории было, в сущности, обращением к истории идей, ибо история была у Кроче лишь саморазвивающимся духом. Отвергая чисто опытное познание позитивистов, он противопоставил ему интуитивное познание; доказывал, что человек проникает в тайны жизни и истории не с помощью науки, а с помощью интуиции, гениальной догадки. Это уже непоследовательность самого Кроче, шаг к мистике, который мог быть использован и фашистскими идеологами для обоснования своих мистических «озарений».

Точно так же Кроче не был активным борцом против фашизма. В сущности, он исходил из неверной позиции: деятели культуры должны-де оставаться в некотором отдалении от политики. Может ли философия, подлинная философия в высоком смысле этого слова, дать ход решению, например, социального вопроса? — спрашивал Кроче. И сам же отвечал: «...проблемы практической жизни решаются не философами, а людьми практики... Философ не может делать выбор между социализмом и либерализмом. Это так же несерьезно, как ожидать от философа решения вопроса о целесообразности возобновления Тройственного пакта или о принятии на вооружение того или иного типа пушек»