Фашизм: идеология, политика - [40]

Конечно, «ничто так не похоже на хамелеона, как фашистская идеология, — отмечал П. Тольятти. — Нельзя рассматривать фашистскую идеологию в отрыве от конкретной цели, которую фашизм намеревался достичь в определенный момент с помощью определенной идеологии»[205]. Руководствуясь таким прагматическим подходом, фашистские идеологи искажали и учения своих реакционных предшественников. Однако что касается главного: апелляции к мифу и мистике, апологии иррационализма и насилия, — то в этом фашисты следовали своим реакционным, антигуманистическим предшественникам безоговорочно.

Особенно это относится к «формированию» фашистских идей «расы» и «крови». Сами по себе эти идеи отнюдь не представляют собой чего-либо нового, оригинального. Если обратиться к истории, то можно увидеть, что все эксплуататорские классы, пытаясь возвести господство и угнетение в «вечный» и «неизменный» принцип природы и общества, не раз обращались к подобного рода «теориям» о «высших» и «низших» расах.

В развернутом виде «теория» неравенства рас была изложена в середине прошлого века во Франции идеологом феодальной аристократии графом Артуром де Гобино (1816—1882). Граф де Гобино в своем сочинении «Неравенство человеческих рас» выводил историю человечества из борьбы между высшими и низшими расами, провозглашая подлинно высшей и совершенной расой «северную, арийскую». При этом он утверждал, что феодальная аристократия в большей мере, чем другие классы, будто бы концентрирует в себе признаки арийской расы и поэтому имеет-де «естественное право» на господство[206]. И примечательно, что самыми чистыми арийцами Гобино объявлял германцев, живших западнее Рейна. К. Маркс едко высмеял де Гобино за эти расистские бредни[207]. Но для фашистов, естественно, он стал «классиком».

Одним из реакционных «теоретиков», идеи которого привлекли внимание фашистских идеологов, был также Пауль Лягард (1827—1891). С позиций махрового обскурантизма Лягард сокрушался по поводу того, что «природа сделалась объектом науки; бог, покинув ее, уступил ее царство законам». Что касается исторических событий, то они, как утверждает Лягард, также не подчиняются каким-либо закономерностям, а управляются волею провидения. Лягард отвергал прогресс, культуру, просвещение. По мнению Лягарда, именно прогресс, культурный прогресс повинен в том, что возникла некая «неспособность к будущему»: неспособность к будущему — это неспособность истории повернуть вспять, к доисторическому «варварству». Он испытывал яростную ненависть к демократии и презрение к народным массам.

Еще большее влияние на фашистских идеологов оказал Хьюстон Стюарт Чемберлен (1855—1927). Сын английского адмирала, он ненавидел англичан так же фанатично, как и евреев. В 1901 г. он опубликовал книгу «Основы девятнадцатого века», в которой предсказывал будущий триумф германской расы, германской культуры. Фашистские идеологи так высоко оценивали Чемберлена, что объявляли его... «духовным отцом национал-социалистического движения».

Идейными предшественниками фашизма являлись также идеологи французской контрреволюционной мысли де Местр и де Бональд, пламенно восстававшие против «принципов 1789 года».

Особенно широкое влияние антидемократические, расистские идеи получили во второй половине XIX в., в период духовного кризиса, охватившего Европу. Распространившийся в это время вульгарный социальный дарвинизм совратил многих людей, которые вдруг увидели в расах, в нациях лишь замкнувшиеся в себе и ведущие друг с другом непрестанную и непримиримую борьбу за выживание» изолированные «общности». Социал-дарвинисты Отто Аммон, Людвиг Вольтман и другие механически переносили на человеческое общество, причем в извращенном виде, открытый Дарвином биологический закон естественного отбора. В результате они истолковывали конкуренцию и классовую борьбу в обществе, захватнические войны как биологические механизмы отбора.

Колониальная лихорадка, Острейшее соперничество империалистических держав создавали благоприятную почву для процветания расистских, социал-дарвинистских и тому подобных концепций. Именно поэтому снова, к концу XIX в., приобрели большую популярность писания расистских идеологов вроде де Ляпужа, графа Гобино, Х.С. Чемберлена, Вольтмана и других, видевших смысл истории народов прежде всего в проявлении их расовых особенностей, в борьбе между «высшей» и «низшей» расами и т. д. В это же время возникли и получили широкое распространение всякого рода геополитические[208] теории, которые ставили развитие человеческого общества в прямую зависимость от географической среды — климата, наличия полезных ископаемых, плотности населения, размеров территории, географического положения той или иной страны и т. д. и т. п. В свое время — в эпоху восходящего капитализма — «географический детерминизм» являл собой попытку естественно закономерного объяснения общества в противовес религиозно-мифологическому истолкованию истории. Однако в XIX в. «географический детерминизм» утрачивает свои прогрессивные черты и вырождается в так называемую геополитику — политику борьбы за «жизненное пространство», оправдывающую политику колониальных захватов. Все эти «идеи» позднее были усвоены и ассимилированы фашизмом.