Фасциатус (Ястребиный орел и другие) - [7]

Кто‑то сутками сидит на солнцепеке в душной палатке посреди многотысячной ко­лонии чаек или крачек, наблюдая и фотографируя птиц через сетчатые окошки, пи­сая (прошу прощения) в бутылку и испытывая прочие прелести доброволь­ного оди­ночного заключения.

Кто‑то, занимаясь оологией (наука о птичьих яйцах) и получив специальное разре­шение на научное коллектирование яиц, лазает, как Том Сойер (иногда уже кряхтя, с брюшком и седеющей бородой), по гнездам за яйцами. Просверливает в скорлупе маленькое отверстие специальным сверлышком, выдувая или отсасывая шприцем содержимое, и проводит де­тальные измерения и описание яйца по разным парамет­рам.

Кто‑то, проводя систематические изыскания, путешествует с ружьем по лесам и по горам и отстреливает по лицензии необходимые виды птиц. Каждой добытой птичке надо сразу вставить ватный тампон в рот и в анальное отверстие, присы­пать все ранки и пятна крови на оперении крахмалом или мелкими, как пудра, опилками (ина­че кровь потом не отмыть). Добравшись до рабочего стола в палатке или дома, с убитой птицы (несмотря на усталость и целый день в поле) надо сра­зу снять шкурку, обработать ее мышьяком (против вредителей) и сделать из нее тушку в виде лежа­щей на спине мертвой птицы, тщательно уложив на ней каждое перышко (это уже ис­кусство). Снабженная детальной этикеткой тушка может хра­ниться в музейной кол­лекции столетия, давая бесценный научный материал многим поколениям орнитоло­гов.

Кто‑то, решая практические задачи управления поведением птиц, использует установленные на машинах мощные громкоговорители, транслируя истошные птичьи крики тревоги, чтобы отпугнуть полчища пернатых от аэродромов или зернохранил­ищ (специально натренированные ловчие хищные птицы достигают в этом куда луч­ших результатов: на проигры­вание криков тревоги скворцы, грачи, чайки или воробьи вскоре перестают обращать внимание, а вот к виду пикирующего на жертву ястреба или сокола привыкнуть невозможно).

И так далее, и так далее, не говоря уже об отдельной сфере лабораторных орнито­логических исследований, которые представляют собой уже совсем другой мир.

Изучая экологию жаворонков, я проводил часы, неотрывно глядя на них в бинокль и наговаривая на магнитофон мель­чайшие детали кормового поведения этих, по об­щему мнению, незаметных и одинаковых маленьких сереньких птичек, а потом еще дольше протоколируя надиктованные записи.

Жаворонки, как и большинство иных «невзрачных» животных, при ближайшем рассмотрении оказались крайне интерес­ными и очень разными, но описанный про­цесс весьма трудоемок и, при всех несомненных радостях полевой работы, все же являет собой скорее рабочие будни, нежели праздники. На этом фоне встреча осо­бых видов, к которым конечно же принадлежат все хищные птицы, ― это те самые маленькие радости, которые мы так ценим. Наблюдение же за исключи­тельным хищ­ником ― событие неординарное, нередко запоминающееся на всю жизнь.

Понимаю, что для многих все эти материи могут выглядеть как что‑то несерьезное или даже странное, но не будем за­бывать, что зоологи вообще, а полевые зоологи в особенности, ― это не совсем обычные (по общепринятому представле­нию, не со­всем нормальные) люди. Самонадеянно относя себя к их числу, я отнюдь не хочу ко­кетливо подчеркнуть их ис­ключительность, нет. Это ― многократно проверенная су­ровая правда жизни.

Занимаясь птицами, я сам с некоторой снисходительностью посматривал сначала на своих знакомых энтомологов, на­блюдая, как взрослые, серьезные и очень неглу­пые мужчины в профессиональном азарте гоняются с сачками… не за бабочками ― за мухами! Качая головой и учась принимать реальность такой, как она есть, я пона­чалу и не подозревал, что мои собственные друзья из далеких от биологии сфер точ­но так же оценивали (дразня сначала за глаза, а потом уже и в глаза, «орни­топтёром») меня самого, наблюдавшего жа­воронков в горах и пустыне сезон за сезо­ном…

Бог нам всем судья. Сейчас важно другое. На фоне месяцев и месяцев рутинного наблюдения незаметных воробьиных птиц как основной работы наблюдение хищни­ков стало для меня научным хобби, вносящим в жизнь свой особый шарм, ко­торый так украшает ее течение. Ястребиный же орел, о котором пойдет речь, стал намного более значимым, чем просто хобби. Благодаря ему я побывал в потрясающих местах и узнал географические названия, о которых никогда не слышал; укрепил дружбу со многими хорошими людьми и охладил отношения, по крайней мере, с одним, тоже, наверное, неплохим человеком; многому научился сам и многим передал выстрадан­ный опыт. Ястребиный орел стал символом многого важно­го».

ЯСТРЕБИНЫЙ ОРЕЛ

…орел был наход­им мною по­чти исключительн­о в пустынных или, правильнее, по­лупустынных горных местностях и везде оказывался настолько строгим, что ни разу не подпустил меня на расстояние верного выстрела…

(Н. А. Зарудн­ый, 1900)

Усталый и истомленн­ый жа­ждой, при­сел он под… дерев­ом отдох­нуть. По прошес­твии некотор­ого вре­мени прилет­ел орел и опу­стился на зем­лю неподалек­у от Хатем­а…

(Хорас­анская сказка)

«20 мая. Ястребиный (или длиннохвостый) орел (Hieraaetus fasciatus ― Хиераётус фасциатус) ― весьма обычный вид для Африки, Азии и Южной Европы. Но на территорию Туркменистана заходит лишь самая северная часть его ареала. Это мощная и одновременно легкая и изящная птица с размахом крыльев чуть ме­нее двух метров. Он ― прекрасный летун, превосходящий по летным качествам большинство сходных видов, и великолепный охотник, успешно добывающий мелких млекопитающих (пищух, зайцев, лис, а в Африке ― даже мелких антилоп бушбоков!), рептилий (ящериц и змей) и птиц (голубей» кекликов, гусей, цесарок, а иногда и небольших со­братьев ― пернатых хищников). Надо видеть, как охотятся эти птицы: и преследуя жертву, и пикируя из засады; поодиноч­ке и парами (всегда де­лясь добычей в случае успеха); настигая цель как в воздухе, так и на земле. Атакуя крупных птиц, фасциатусы порой залетают под них снизу и наносят решающий удар, перевернувшись в полете на спину.