Фасциатус (Ястребиный орел и другие) - [22]

Написал эту цитату и переключился на что‑то другое, но потом почувствовал, что не могу от нее отвлечься. Ты можешь себе представить, что напишешь про птиц: «слюнявые ротики»? Конечно же нет. Потому что у Зарудного это абсолютно особен­но ― и фраза, и взгляд, и восприятие. А ведь есть еще и суть ― «…я дал им по нескольку капель воды…» Вроде бы нечего драматизировать, эти птенцы не первые и не последние, либо выживут, как многие другие, либо погибнут, раз­делив удел так­же многих. Но дело‑то не в этом. Дело в том, что человек так естественно поддержал и приласкал начинаю­щуюся, борющуюся за себя жизнь, открывшуюся ему навстречу еще без опыта, но и без страха. Только видевший жизнь в пустыне может понять, что за этим стоит и насколько решающей может оказаться эта поддержка…

Романтично было бы закончить на этом многоточии.

Но это лирически–сентиментальный взгляд. Я‑то сам своим студентам запрещаю во что‑либо в природе вмешиваться. Выпал птенчик из гнезда, значит, так тому и быть, ― «кутарды», как говорят в Туркмении. Вроде бы гуманное дело ― по­ложить его обратно. Но это иллюзия. Потому что, положив его в гнездо, ты лишаешь ужина живущего поблизости ужа, или ласку, или ворону. А чем они хуже? Или, может, у это­го птенчика гены такие ―- ерзать больше обычного и из гнезда выва­ливаться. Ты его положишь назад, он выживет, потом эти свои порочные непоседливые гены по на­следству передаст, и в результате все его дети будут из гнезд выпадать, а значит, ко­нечный урон для вида будет больше…

Проникаешься сутью биологической диалектики? То‑то.

Привет Москве!»

8

Сул­тан… повел­ел снаряд­ить двух верблюд­ов с паланкинам­и и приготов­ить все необходим­ое для дли­тельного путешес­твия…

(Хорас­анская сказка)

Наше путешествие на Чандыр началось как нельзя лучше. Трясясь на ухабах по тридцатиградусной жаре, глотая до­рожную пыль и вяло переругиваясь с постоянно курящим на заднем сиденье Филипповым, я придерживал живот обеими руками и обессиленно упивался сладостной возможностью ехать, а не идти пешком, как обыч­но, по этому замечательному горно–пустынному ландшафту, покрывая километр за километром на пути к желанной цели.

Как часто бывает в начале подобных мероприятий, вдруг возникает фраза или тема, которые потом обыгрываются по­стоянно, всплывая по поводу и без повода чуть ли не каждый час. В данном случае мужики до отъезда осторожно подняли во­прос, не купить ли нам с собой пива, на что я возразил решительно и бесповоротно, заявив, что поездка более чем де­ловая, и сославшись на авторитет Бисмарка («От пива человек становится тупым и ленивым»).

Это было моей явной ошибкой, потому что с момента выезда все неудобства и из­держки производства от слишком жар­кого солнца до бьющихся в ветровое стекло на­секомых списывались на то, что «…собака П–в не дал пива с собой купить…» (Каюсь, мужики, если и был в этом неосознанный эгоизм, то исключительно от боль­ного живота).

После обеда мы добрались наконец до намеченного для остановки места. Эту точ­ку я тщательно высчитал заранее, по­тому что недалеко от нее среди опустыненных холмов возвышалась заметная издалека скальная стенка невысокой горы Казан–Гау, представлявшая для меня особый интерес.

Долина Чандыра в этом месте последний раз сужается между скалами, перед тем как в паре километров к западу рас­пахнуться во всю ширь холмистыми пустынными предгорьями, переходящими затем во все более уплощающуюся Запад­но–Туркмен­скую низменность в долине Атрека.

Выключив двигатель, мы погрузились в тишину, сознавая, что находимся в одном из очень особых уголков земли и, не­сомненно, обладаем неплохими шансами уви­деть здесь нечто уникальное.

ГЕОГРАФИЯ

Я страстно лю­блю при­роду, и в дальних странствиях вся моя душа.

(Н. А. Зарудн­ый, 1900)

Оставив по­зади много пу­тей и до­рог, он до­стиг страны Чин…

(Хорас­анская сказка)

«13 мая…. Признаюсь тебе, что очень часто, открывая атлас и с легкостью прово­дя пальцем по горам и долинам любо­го континента на выбор, я останавливаю взгляд именно на этой, ничем не примечательной на карте точке ― на самой западной гра­нице Копетдага, представляю себе, что стоит за ней в реальности, и у меня захваты­вает дух от сознания того, как неисчерпаемо велик, конкретен и непознаваем этот мир».

ЗАПАДНЫЙ КОПЕТДАГ

…мы въезжа­ем… в те са­мые полутропичес­кие леса… (котор­ые) составл­ены из разнообразнейш­их по­род, сре­ди кото­рых наибол­ее бросаю­тся в гла­за испол­инские дубы, орешники и вязы, завитые виногра­дом, плющом и многими другими вьющи­мися растениями; местами колючая ежеви­ка, виноград и разные колючие кустарники образуют чащи, в полном смысле слова непролазные…

(Н. А. Зарудн­ый, 1892)

Пройдя Шестьдес­ят фарсанг­ов, ты достигн­ешь леса, где рас­тут различн­ые дерев­ья и те­кут чи­стейшие воды… Когда ты прой­дешь лес, ты ока­жешься в пустын­е…

(Хорас­анская сказка)

«21 мая. Природа Западного Копетдага воистину уникальна. Являясь северо–западной окраиной Туркмено–Хора­санских гор, хребты Западного Копетдага распо­ложены так, что, сходясь к востоку, образуют ловушку, задерживающую осадки, при­ходящие с запада, со стороны Каспийского моря. Одновременно они отсекают холод­ный зимний и жаркий летний воздух пустыни Каракум, примыкающей к Копетдагу с севера. В результате в долинах Западного Копетдага форми­руется субтропический климат.