Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана - [98]
Работал на хлопкоперерабатывающей фабрике. Там познакомился с хорошими людьми, которые открыли мне глаза на существующее в странах разделение на богатых и бедных.
Однажды, когда я в очередной раз приехал домой, чтобы навестить родителей, рассказал отцу о сути происходящей в мире борьбы между, богатыми и бедными. Отец только недоверчиво, с опаской посмотрел на меня и ничего не сказав, отвернулся. На другой день пришел мулла, чтобы изгнать из моего тела беса. После этого дехкане проходили мимо меня, будто не замечая. Ты прав, старшему поколению трудно понять наше стремление к лучшей жизни, — Сахиб замолчал. На лице его всегда добродушно-радостном снова угнездилась печаль.
Внезапно послышалась зажигательная горская музыка. Мы, как по команде повернули головы в сторону колоны. Там, в тени огромной шелковицы, весело и беззаботно отплясывали замысловатые «па» два афганских бойца. Ноги танцоров в такт музыке с незаметной для глаз быстротой, семенили по земле. Притягивали взгляд руки, которые уподобясь огромным орлиным крыльям плавно опускались, то резко взмывали вверх, и казалось, что плясуны вот-вот оторваться от земли и взмоют в поднебесье к своим заоблачным сородичам.
— Не удивляйся, Виктор. Вокруг слезы, кровь, война, в конце концов, а они танцуют. В этом весь характер афганца. Лишь только наступает затишье, будь то после посевной или жатвы, а то и после боя, афганец, танцуя, отходит душой от повседневных забот, чтобы потом с удвоенной силой делать свое дело — мирное или ратное.
Я разглядываю своего афганского друга и не перестаю удивляться его эмоциональности. Еще совсем недавно его лицо было перекошено от гнева и боли, потом стало задумчиво-печальным, а сейчас выражало бурную радость. Казалось вот-вот и он сорвется с места и вместе с танцорами пустится в пляс. Все, что проходит через его сердце, тут же отражается на лице. Это тоже характерная черта простых афганцев.
На солнце набежало небольшое, все в прорухах, облачко и тут же потянуло холодком. Сахиб, наблюдая за небом, прикрыл ладонью глаза, а когда отнял от лица руку, то тень озабоченности уже овладела его челом.
— Сахиб, ты так и не рассказал мне о своих скитаниях в Пакистане, напомнил я ему о своем существовании.
Он перевел взгляд на меня и утвердительно кивнул головой.
— Если тебя это еще интересует — слушай. После того, как я покинул дом, судьба занесла меня в Кабул. Я долго скитался по окраинам города, таскал бурдюки с водой, подбирал навоз, месил глину — делал все, чтобы заработать хоть на кусок лепешки, чтобы не помереть с голоду. О том, чтобы отложить деньги для семьи, не могло быть и речи. Однажды добрые люди посоветовали мне найти караванщика, который смог бы взять меня в услужение, а там глядишь и в Пакистан с караваном можно добраться. Несколько дней шатался я по Майванду[27] — это главное торговое место столицы, пока не нашел одного караван-баши,[28] который взял меня носильщиком и обещал доставить за границу. Новый хозяин не обманул меня. После долгих и тяжелых странствий караван пересек границу и остановился на ночлег в одном из приграничных городков. Я решил, не откладывая в долгий ящик взять у караванщика расчет и идти искать другую работу. Хозяин принял меня радушно, но когда услышал о деньгах заработанных мной, принялся кричать и топать ногами. Подбежали его подручные и вышвырнули меня вон. Переночевав за дувалом караван-сарая, наутро пошел искать работу. Нанялся к богатею, у которого были обширные плантации виноградников сады и поливные пашни. На него, кроме меня, работало больше десятка батраков, в основном из соседних кишлаков. Жили вместе, в заброшенной кошаре у хозяйских хором, за ворота которых нас пускали только по большим правоверным праздникам. Хотя среди нас были и узбеки, и туркмены и хазорийцы — жили дружно. Работали от зари до зари так, что кости ломило в конце дня, но хозяин не скупился.
Однажды меня вызвал управляющий и, надменно ответив на приветствие, заявил, что бай вдвое уменьшил мне плату. Я начал возмущаться, но хозяйский нукер пригрозил — если не подчинюсь, то окажусь в каталажке, у жандармов, которые ловят всех, кто переходит границу без документов. В бессилии, скрипя зубами, я ушел. Рассказал, все, как было, своим новым товарищам. Те выразили сочувствие, да и что другое они могли сделать.
Все уже отдыхали, когда ко мне подошел Ислам — постарше меня джигит, с узенькими усиками на черном от загара лице и добрым, ясным взглядом крупных голубых глаз. Хотя среди батраков были люди постарше Ислама, но, несмотря на это, он пользовался большим уважением, чем кто-то другой. Он единственный из всех мог открыто сказать хозяйским нукерам все то, что о них думает, и потому пользовался у них дурной славой. Но они его почему-то не трогали. Видимо боялись гнева хозяина. Ведь у Ислама были золотые руки. Он мог заменить заболевшего кузнеца у наковальни, исправить электропроводку в хозяйском доме, короче, не было дела, которое бы Ислам не знал.
— Я долго наблюдал за тобой. Вижу, что джигит ты стоящий, — откровенно признался Ислам, когда мы вышли во двор и по каменистой тропе направились к речушке, подальше от любопытных глаз и ушей.
Тайные, незаметные сражения начались задолго до первого выстрела «августовских пушек» Первой мировой войны. К немалой досаде шефа немецкой разведки Вальтера Николаи, глава спецотдела штаба Варшавского военного округа полковник Евгений Евграфович Баташов оставил германскую армию на Востоке без «глаз и ушей», раскрывая самые сложные комбинации умного и хитрого врага, выявив и ликвидировав сотни агентов, проникших не только в военное ведомство и на оборонные предприятия, но и в ближайшее окружение императора.
Афганская война 1979–1989 гг. – один из важнейших, переломных этапов в истории нашей страны (тогда еще звавшейся Советским Союзом) – пока еще мало освещена как в исторической, так и в художественной литературе. Повести и рассказы, вошедшие в «Фарьябский дневник», написаны участником тех драматических событий и потому особенно значительны для читателей. Художественность изложения в книге достоверно подкрепляется документами, представленными воспоминаниями советских специалистов – советников, пограничников, а также афганцев, защищавших в те годы Демократическую Республику Афганистан.
Невероятное.., но возможное случилось: произошёл пробой между сознанием и подсознанием. Настоящая реальность в точке пробоя слилась с реальностями подсознания. Неизведанные страсти, неподконтрольные сознанию, удивительные приключения ждут автора на пути ликвидации пробоя, чтобы обрести снова свой дом, свою семью. Но есть и в жизни ворота-порталы в параллельные миры. Совокупность случайностей и… Как тяжело осознавать сколько бед натворило человечество в своём доме – на Земле. «Такие возможности РАЗУМА и такое гниение душ…» – вот как характеризует один из героев параллельной реальности наш нынешний мир в век потребления.
Анна и Влад давно знакомы, но девушка не спешит принять его предложения. Вскоре выясняется, что Анна смертельно больна и жить ей осталось совсем недолго. В её снах, больше похожих на видение, она видит себя входящей в таинственную дверь, и просит возлюбленного отыскать эту дверь для неё. Влад исполняет странную просьбу, и Анна покидает его, чтобы вернуться…
Мы живем так, будто в запасе еще сто жизней - тратим драгоценное время на глупости, совершаем роковые ошибки в надежде на второй шанс. А если вам скажут, что эта жизнь последняя, и есть только ночь, чтобы вспомнить прошлое? .
Маленький провинциальный городок, где все течет своим чередом, и Алексей журналист маленькой газеты, коротает свою жизнь день за днем на работе. Мечты об успешной карьере давно похоронены под слоем проблем, заставляя его заливать их спиртным каждый выходной. Только жизнь странная штука где все сплетено невидимыми нитями. А судьба в один миг делает крутой поворот при помощи всего лишь одного листка А4, оживив ночные кошмары, и познакомив с обитателями каменной темницы.
Наша история начинается в покосившейся таверне на краю мира и истории, такой же сиротливой и видавшей лучшие дни, как и сам герой. Позади лежала треть мира. Но еще две трети ждало впереди. Не было ни поздравления, ни звукового сигнала, ни элементарной избитой фразы «задание выполнено». Не было ничего, его, давно превратившиеся в радиоактивный пепел, хозяева не рассчитывали на победу. И были правы. Никто не победил. Проиграли все. И их направленный в будущее мстительный акт злобы вряд ли принес им радости по ту сторону бытия.
