Фарьябский дневник. Дни и ночи Афгана - [103]

— Тогда у нас есть еще немного времени, чтобы поговорить.

Сахиб начал с того, что больше волновало и тревожило его последнее время.

— Знаешь, Виктор, пока я валялся в госпитале, банду, которая издевалась над моими родными, полностью уничтожена. Как жаль, что мне не пришлось приложить к этому руки.

— Не прибедняйся, друг, ведь если бы вы не обнаружили засаду на перевале, нам трудно бы пришлось. Ведь в числе трофеев там мы захватили несколько гранатометов и крупнокалиберных пулеметов, которые могли оказаться у твоего кровника, и тогда нам было бы труднее его уничтожить. Так что и ты, и твои товарищи приняли в разгроме банды самое непосредственное участие…

Гость, соглашаясь со мной, кивнул головой, но в глазах его по-прежнему стояла ни чем не прикрытая горечь.

— Сахиб, — после небольшой паузы, обратился я к афганцу, — я все хочу тебя спросить о твоем пакистанском друге.

— Об Исламе? — Сахиб встрепенулся, в глазах его вновь появился задорный блеск.

— С тех пор, как мы с ним трудились на одной из Кабульских фабрик, прошло много лет. После апрельской революции он вместе с нашей рабочей дружной участвовал в установлении народной власти в Кабульских пригородах. В одной из стычек с душманами был ранен. Пока он лежал в госпитале, наш отряд перебросили в провинцию, потом меня направили в Союз на учебу. Что стало с Исламом, я могу лишь догадываться. По всей видимости, он, узнав о военном перевороте в Пакистане, ушел туда. Он просто не смог бы жить здесь, зная, что Родина в опасности. Вернувшись в Кабул, я всячески старался навести о нем справки. Но напрасно встречал караваны, опрашивал кочевников об Исламе, о нем не было ни слуху, ни духу, — Сахиб замолчал, перебирая янтарные камешки четок.

— Не мог же он так просто пропасть. А ты не пробовал писать в Пешавар, на родину твоего друга?

— Пробовал и не раз, но никакого ответа оттуда так и не получил.

— Неужели он бесследно исчез, а может быть его убили, ведь насколько я представляю, его по твоим рассказам., Ислам и такие, как он, явно не по душе существующему в Пакистане режиму.

Сахиб неопределенно покачал головой и, вытащив из внутреннего кармана офицерского френча сложенный в несколько раз газетный лист, протянул его мне. Я осторожно, боясь разорвать протертые на сгибах листы, развернул газету. Строчки затейливой арабской вязи, группировавшиеся в столбцы, да нечеткие фотографии размещались на шероховатом листе пожелтевшей бумаги. Я недоуменно взглянул на Сахиба, не пытаясь разобраться в арабской азбуке.

— Газету эту я нашел на Хайберском перевале, через который проходит дорога ведущая из Пешавара в Кабул. Газета пакистанская. Видишь, групповая фотография? — я утвердительно кивнул головой. Сахиб показал на стоящего в центре фотографии мужчину.

— Он очень похож на Ислама.

— А что написано под фотографией?

— Написано, что пакистанской жандармерией разыскивается мятежник Ислам из племени Африди, который с группой сообщников ходит по кочевьям и мутит народ.

— Это похоже на него, — продолжал Сахиб, бережно пряча в карман свою дорогую находку.

— Ну, что ж, мне пора, — заключил он вставая.

Крепко обнявшись, мы распрощались.

Через несколько дней прибыли долгожданные вертушки.

С грустью попрощавшись со своими боевыми друзьями, мы быстро заняли свои места и через несколько минут винтокрылые птицы, сделав последний прощальный круг над Маймене, начали набирать высоту. Из иллюминаторов виднелись коричневые соты глинобитных домишек, зеленые купола мечетей и высоких шпили минаретов. В последний раз, окинув взглядом эти афганские достопримечательности, я мысленно, уже навсегда попрощался с политой потом и кровью афганской землей, со своим афганским другом Сахибом.

— Прощай, Сахиб! Я верю, что рано или поздно ты исполнишь свою давнюю мечту, сбросишь надоевшую форму и отведешь свою душу, продолжая дело отцов и дедов, станешь непревзойденным хлеборобом.

Персоналии

Краткие биографические данные ветеранов афганской войны, поделившихся своими воспоминаниями и фотографиями, тем самым внесших неоценимый вклад в подготовку книги «Фарьябский дневник».

Ганиев Феликс Абдулович родился 21 мая 1948 года в селе Пойсево Актанышского района Республики Татарстан. После окончания юридического факультета Пермского государственного университета и непродолжительной работы в Пермской области, проходил службу в органах госбезопасности в Чувашской Республике, Афганистане, Ташкенте, Москве. Закончил аспирантуру при Академии ФСБ России и Государственный университет — Высшую школу экономики, по специальности менеджмент в бизнесе.

В настоящее время работает в структуре ОАО «Татнефть». Проживает в Москве. Женат. Имеет двух дочерей и внука.

Награжден орденом «Красной Звезды», семью медалями.

Глушков Виталий Васильевич

Згерский Геннадий Анатольевич, генерал-лейтенант в отставке, родился в 1928 году. В 1953-м окончил Московское высшее пограничное училище. Прослужил в войсках более сорока лет из них более половины — в Закавказье, на Дальнем Востоке. С началом афганской войны, с 1980 года командовал войсками воюющего Среднеазиатского пограничного округа. С середины 1984 года — командующий Закавказским пограничным округом. Службу завершил в 1992 году. В настоящее время — Председатель Координационного совета Международного Союза общественных организаций (пенсионеров) пограничной службы.