Фарландер - [4]
Он не один в палатке. С ним Ошо.
— Плохо выглядишь, — говорит ему на родном хоншю старый учитель, и морщинки беспокойства проступают на старческой коже, такой же темной, как и у самого Эша.
Эш кивает:
— Похоже, я почти мертв.
— Удивлен? В твои-то годы?
— Нет, — признается Эш, хотя, удостоившись упрека от наставника, на мгновение и впрямь забывает о возрасте. — Бульона? — предлагает он, наливая собеседнику в чашку. Ошо жестом отказывается, и Эш пьет из своей. Тепло струйкой бежит в желудок. Откуда-то доносится сладострастный стон.
Учитель с любопытством наблюдает за ним.
— Как голова? Болит?
— Немного. Думаю, скоро может случиться еще один приступ.
— Я ведь предупреждал, что так и будет.
— Но я же еще не умер.
Ошо хмурится. Потирает руки. Согревает их дыханием.
— Ты должен наконец понять: время пришло.
Эш вздыхает, и огонек масляной плиты трепещет и шипит. Он смотрит на хлопающий клапан палатки, на поднимающийся от чашки дымок. Прислоненный к кожаному дорожному мешку меч напоминает могильный знак.
— Эта работа... кроме нее, у меня ничего нет. Неужели ты отнимешь ее у меня?
— Не я — твое здоровье. Даже если выживешь сегодня, на сколько тебя еще хватит?
— Я не намерен, когда ничего не останется, ложиться и ждать конца.
— А я и не прошу тебя об этом. Но тебе нужно быть здесь, с орденом, с товарищами. Ты заслужил отдых и, может быть, покой, если сумеешь его найти. Пока еще есть время.
— Нет, — с жаром возражает Эш и, отведя глаза, смотрит на огонь. — Так поступил мой отец, когда ухудшилось здоровье. Потеряв зрение, он предался отчаянию и до самого конца лежал в постели и плакал. Он стал тенью себя самого. Я не собираюсь так бессмысленно растрачивать оставшееся время. Умру на ногах.
На Ошо это заявление впечатления не произвело.
— Ты не в том состоянии, чтобы идти дальше. Приступы учащаются и обостряются. Из-за них ты почти слепнешь. Куда может идти слепец? Как ты будешь нести месть? Нет, этого я позволить не могу.
— Должен! — восклицает Эш.
Глава ордена моргает, но ничего не говорит.
Эш опускает голову и делает глубокий вдох. Успокаивается.
— Ошо, мы знакомы давным-давно. Мы больше чем друзья. Мы ближе, чем отец и сын, чем братья. Послушай меня. Мне это нужно.
Их взгляды смыкаются. Они в палатке, обдуваемой ветрами, посреди раскинувшейся на тысячи лаков ледяной пустыни, в воображаемой теплой камере, столь крохотной, что их дыхание смешивается.
— Хорошо, — негромко говорит Ошо, и Эш вздрагивает от удивления.
Он открывает рот, готовый произнести слова благодарности, но учитель останавливает его жестом.
— С одним условием, и оно обсуждению не подлежит.
— Продолжай.
— Ты возьмешь ученика.
Порыв ветра бьет по стенке палатки, прижимая брезент к его спине. Эш замирает.
— Ты просишь меня об этом?
— Да, — резко бросает Ошо. — Я прошу тебя об этом, как ты просил меня. Ты — лучшее, что у нас есть. Ты лучше, чем был я. Однако ты постоянно отказываешься взять ученика, передать ему свои знания, навыки, свою прозорливость.
— Тебе известно, что у меня были на то свои причины.
— Конечно, известно. Я знаю тебя лучше, чем кто-либо еще. Я сам был там, помнишь? Но в том сражении не ты один потерял сына, а другие — отца или брата.
Эш опускает голову:
— Да.
— Понимать ли тебя так, что ты сделаешь это, если выпутаешься из сегодняшнего переплета?
Он не может смотреть учителю в глаза и делает вид, что любуется танцующим пламенем масляной плиты. Старик и впрямь хорошо его знает. Для Эша он словно зеркало, живая, дышащая поверхность, отражающая все, что Эш может попытаться скрыть от себя самого.
— Хочешь умереть здесь, в одиночестве, в этой проклятой ледяной пустыне?
Эш отвечает молчанием.
— Тогда соглашайся на мое предложение. Согласишься — обещаю, что ты выберешься отсюда, что снова увидишь дом, что я позволю тебе продолжать работу, по крайней мере до тех пор, пока будешь обучать преемника.
— Предлагаешь сделку?
— Да, — твердо говорит Ошо.
— Но ты же не настоящий. Эту самую палатку я потерял два дня назад, а тебя со мной не было. Ты — сон. Эхо. Твое предложение ничего не стоит.
— И все же я говорю правду. Сомневаешься?
Эш смотрит в пустую чашку. Ее металлический изгиб уже похолодел и высасывает тепло из его ладоней.
Он давно смирился со своей болезнью и ее неизбежным исходом. Как смирился когда-то с тем, что забирает жизнь у тех, кого преследует, выполняя свою работу. И то и другое Эш принял как данность — с фатализмом. Побочным результатом такой позиции была нотка меланхоличности: вкус жизни — горьковато-сладкий, в ней смысл имеет только то, чему ты сам его придаешь; Вселенная же всегда нейтральна, и, изливаясь в вечную бесконечность из неиссякаемого источника Дао, она стремится только лишь к равновесию.
Он умирает, вот и все.
Однако заканчивать свой срок здесь, в этой глуши, ему никак не хотелось. Если сможет, он еще увидит солнце, насладится теплом, вдохнет пахучие запахи жизни, ощутит под ногами упругую прохладу травы, услышит журчание бегущей по камням воды. А уж потом... И здесь, в его воображении, Ошо был творением этого желания. На большее Эш не смел и надеяться.
Он поднимает голову — ответ учителю готов.
Сибиу — небольшое княжество, с двух сторон окружённое могучим Халинским халифатом. Правда и остальные два соседа у него были не из лучших. Штирия так и норовила оторвать кусочек полакомей от славных северных земель, а в Богемии царила постоянная смута, вызванная неожиданным восстановлением и столь же неожиданным разрушением проклятого замка Вышеград, не смотря на то, что с тех пор минуло больше полугода, клирики и баалоборцы и не думали покидать пределы этого Вольного княжества, что весьма нервировало местных священнослужителей из Первородной Церкви.
Новая интерпретация знаменитой сказки «Красавица и Чудовище» — захватывающее мистическое фэнтези с классическим сюжетом, потрясающая история любви, на которую будут всегда отзываться человеческие сердца…В фильме режиссера Кристофа Ганса главные роли сыграли звезды французского кинематографа Венсан Кассель и Леа Сейду.
Они двинулись, голова человеческого левиафана начала втягиваться в широкую улицу, ещё одна волна пошла по параллельной, словно морское чудовище выбрасывало свои щупальца, основное тело же его ещё оставалось на площади. Поплыли и носилки, Клеарх заглядывал через головы, где-то впереди бежали Николай с Кларитас, ему хотелось быть с ними, принять участие в первом яростном натиске, но важность назначения телохранителем заставляла сдерживать себя. Пока шли, все они распаляли себя, метались факелы, ибо тьма сгущалась, кто-то нанёс палкой мощный удар по светильнику на столбе, разнеся его на куски. .
Начинаю заново и по-новой смотреть на это произведение. По факту это просто сказка, потому что в реальной жизни такого точно не может случится. Правки-правки-правки, в тексте появляются правки... Полностью. Без эпилога. В этой версии он показался мне лишним. С тихим ужасом я смотрел на девушку, вошедшую в высокие резные двери. Она медленно шла по широкому проходу, застеленному красной ковровой дорожкой, как будто хотела растянуть священный обряд. Или помучить меня ожиданием? А по обе стороны, разодетые и напыщенные, расселись самые важные люди страны, и следят за каждым шагом невесты..
Фрай Уэнсли — молодой пастор, которому волею судьбы в первый день посвящения в сан предлагают быть священником в прибыльном приходе. Вот только забывают упомянуть, что местность проклята, древнее зло притаилось в старом замке, готовое восстать и перебить все живое. Но молодой джентльмен пока еще об этом не знает, и сколько ему придется вытерпеть, прежде чем понять свое предназначение экзорциста. Добрая старая Англия хранит много легенд и суеверий. Тут и леди в призрачном экипаже, с безглавым кучером, и шустрые брауни, спешащие на подмогу, а еще таинственная незнакомка с ворохом тайн, и в соломенной шляпке.
Двое мужчин, полные противоположности друг другу по характеру и склонностям – беспечный бездельник Куни Гару и суровый воин Мата Цзинду, сын свергнутого правителя, объединились в восстании против тирана-императора. Они быстро стали лучшими друзьями в сражениях с гигантскими имперскими армиями, драпированными шелками боевыми дирижаблями и коварными тысячелетними божествами. Но когда императорская власть падет, друзья обнаружат, что члены фракций, стоящие за каждым из них, придерживаются разных взглядов на то, как построить мир в обескровленном войной государстве.
Анджей Сапковский – один из тех редких авторов, чьи произведения не просто обрели в нашей стране культовый статус, но стали частью РОССИЙСКОЙ фантастики. Более того, Сапковский – писатель, обладающий талантом творить АБСОЛЮТНО ОРИГИНАЛЬНЫЕ произведения в жанре фэнтези, полностью свободные от влияния извне, однако связанные с классической мифологической традицией.Книги Сапковского не просто блистательны по литературности формы и глубине содержания. Они являют собой картину мира – мира «меча и магии», мира искрометного юмора, не только захватывающего внимание читателя, но и трогающего его душу.Сага о Цири и Геральте – одна из легендарнейших саг в жанре фэнтези!
Еще сто лет – до смертоносного противостояния Старков, Баратеонов и Ланнистеров.Еще правит Вестеросом династия Таргариенов от крови драконов.Еще свежа память о битве за Железный трон Дейемона и Дейерона Таргариенов, еще стоят у городских стен эшафоты, на которых окончили жизнь проигравшие.А по вестеросским землям странствует молодой рыцарь Дункан со своим оруженосцем – десятилетним Эгом, – он жаждет славы, чести и приключений, и он получит их. И не только на ристалищах чести, но и в череде жестоких заговоров и опасных политических интриг, по-прежнему зреющих за замковыми стенами Семи Королевств…
Федеральная империя – объединение планет, населенных землянами-переселенцами – давно перестала существовать, ее погубила война с инопланетными расами.Теперь связи между колонизированными планетами ослаблены. Космическое человечество пережило Смутное Время и восстановило свою цивилизацию, – однако на каждой из планет бывшей Империи пошло по своему собственному, уникальному пути…«Песчаные короли», «Песнь о Лии», «Летящие сквозь ночь» – какой любитель фантастики не знает этих произведений?