Фарфоровый домик - [2]

— Здесь что-то сожгли, — заметил он. — Часть оригинала?

Бэнкрофт с раздражением бросил:

— Поверхностное исследование заставляет предполагать, что кто-то сжег здесь исписанные цифрами листки, как ты и сам можешь видеть. Но не сомневайся, мы соберем этот пепел и исследуем его.

Понс распрямился, обошел стол и замер перед ним, внимательно разглядывая и ни к чему не прикасаясь. Большую часть стола занимали бумаги из Форин Офис; они были разделены на две стопки, их разделял один лист, очевидно тот самый, который Кэрвен читал за мгновение до смерти. Возле этого листка лежал блокнот, в котором не было ни единой пометки. По краю стол был заставлен самыми разными предметами, выстроившимися в ряд, заканчивавшийся небольшим белым, раскрашенным розами фарфоровым домиком, возле которого стояла открытая коробочка с благовонными пастилками. Кресло Кэрвена было чуть отодвинуто от стола и повернуто вбок; он словно бы попытался подняться, ощутив приближение смерти.

— Итак, Паркер? — спросил Понс нетерпеливым тоном.

— Какой-то припадок, — ответил я. — Однако боюсь, что точную причину смерти может определить только вскрытие. Но в качестве догадки могу предположить отравление.

Понс взглянул в сторону брата.

— Ты говорил про какой-то запах.

— Мы полагаем, что источником запаха была курильница для благовоний, — ответил мистер Дэнверс.

— Ах, вот эта, — проговорил Понс, ладонь которого застыла в воздухе над на фарфоровым домиком. Он вопросительно посмотрел на Дэнверса.

— Мы проверили ее на наличие отпечатков пальцев, мистер Понс. Но присутствуют только отпечатки самого сэра Рэндольфа.

Понс поднял домик с подставки, на котором в маленькой чаше лежали недогоревшие остатки пастилок. Пригнувшись к чашке, он понюхал, посмотрел вверх сузившимися глазами, взял подставку домика в руки и протянул в мою сторону.

— Что это за запах, как по вашему, Паркер?

Последовав его примеру, я принюхался.

— Миндаль, такие пастилки приготовляют с самыми разнообразными запахами.

Прикрыв фарфоровый домик крышкой, Понс взял коробочку с пастилками.

— А написано «сирень», — сухо проговорил он.

— Комната была заперта, мистер Понс, — вставил Дэнверс. — Сюда никто не мог войти, если вы хотите предположить, что кто-то вошел внутрь и отравил сэра Рэндольфа.

— Детские игры, — нетерпеливо пробормотал Бэнкрофт. — Что такого мог он отыскать в этих бумагах, чтобы его захотели убить? Или сжечь открытую им информацию?

— Ты сегодня не в духе, — заметил Понс. — Ничто не указывает на то, что Кэрвен вообще что-либо отыскал в этих бумагах.

— Напротив, все явным образом предполагает, что некто сумел как-то войти в эту комнату, убить сэра Рэндольфа и сжечь его заметки.

— Почему он не мог прихватить их с собой? Если ему хватило ума войти в запертую комнату и оставить ее, ничем не выдав себя, он, конечно, понимал и то, что пепел тоже может сохранить какие-то сведения. По-моему, бумаги, оставшиеся в камине, были сожжены самим сэром Рэндольфом. Он оторвал исписанные листки от блокнота, добавил к ним все то, что скопилось в корзинке для мусора под столом, высыпал бумаги в камин и поджег их. Пепла там много. Среди него я вижу страницу-другую из Таймс, сжигать которые иностранному агенту просто нет причин. Это вы, в Форин Офис, видите во всем интриги и шпионаж.

— Действительно, — бросил Бэнкрофт.

Понс вновь повернулся к фарфоровому домику.

— Если можно, я хотел бы прихватить эту вешицу к себе на Прэд-стрит. — Он взял в руки коробочку с пастилками. — И вот это.

Бэнкрофт посмотрел на него так, как если бы у него не оставалось сомнений в том, что Понс утратил рассудок.

— Костяной[3] фарфор, — произнес Понс с тенью улыбки на лице. — Домик изготовлен в Стаффордшире, я бы сказал — в начале девятнадцатого столетия. Этот прозрачный фарфор способен вынести удивительно сильный нагрев.

— Ради бога, избавь меня от лекций, — ледяным тоном произнес Бэнкрофт. — Бери.

Понс сухо поблагодарил его, опустил коробочку с пастилками в карман и передал мне фарфоровый домик.

— Будьте осторожны с ним, Паркер. Исследуем на досуге в нашей квартире 7В. — Он вновь повернулся к брату. — Сэр Рэндольф жил в одиночестве. Конечно, у него были слуги?

— Дважды в неделю убрать в доме приходила миссис Клаудиа Мелтон, — ответил Бэнкрофт. — Днем здесь находился слуга, Уилл Дэвинсон. Он готовил трапезы сэру Рэндольфу и был привратником. Он здесь, если ты хочешь допросить его. И в таком случае не станем медлить с этим.

Бэнкрофт дал знак констеблю, стоявшему у порога, и тот повел нас из комнаты в заднюю часть дома. В комнате, использовавшейся в качестве кухни и помещения для завтрака, находился мужчина средних лет, который, заметив нас, немедленно вскочил, прищелкнув каблуками, и выпрямился как деревяшка.

— Мистер Дэвинсон, — произнес констебль, — мистер Солар Понс хотел бы задать вам несколько вопросов.

— К вашим услугам, сэр.

— Прошу вас, садитесь, мистер Дэвинсон.

Дэвинсон опустился в кресло и замер, выжидая. В бодрых глазах его еще угадывались отзвуки юности, которой уже нельзя было заметить во всех остальных частях тела.

— На войне вы были ординарцем сэра Рэндольфа? — вдруг спросил Понс.