Фараон - [111]

Пахек рухнул на колени.

– Кто… кто меня убивает?

Красивая брюнетка встала так, чтобы он ее видел.

– Ты – лжец и клятвопреступник. Ты не заслуживаешь жизни.

Содрогаясь от ненависти, она перерезала ему горло.

* * *

Посланник митаннийцев и сирийские офицеры устали ждать. Почему Пахек медлит? Рассердившись, один из них пошел проверить и в апартаментах обнаружил труп правителя, плавающий в собственной крови. Никто не усомнился, что это – дело рук втесавшегося в доверие к повстанцам египетского шпиона.

Срочно созвали совет, и мнения скоро сошлись: противник узнал о намерениях сирийцев, и эффекта неожиданности не будет. Тут же начались дрязги, однако ни один сановник не вызывался занять место покойного правителя Тунипа. Единственное решение: укрыться за стенами больших городов и надеяться, что египтяне обломают о них зубы. А как же крестьяне в деревнях? Пусть выкручиваются, как хотят.

* * *

Опасаясь засад, а то и масштабного рейда, Тьянуни высылал вперед разведчиков, через короткие промежутки сменявших друг друга. Не встречая никакого сопротивления, египетское войско неумолимо приближалось к Тунипу – городу, по донесениям осведомителей и являвшемуся центром восстания.

По приказу фараона поля и сады в окрестностях Тунипа уничтожались. Еще долго кара, постигшая этот край, будет служить ему уроком.

Пока Старик с глашатаем Антефом в спешке устанавливали царский шатер, египетская пехота окружила крепость.

– Надолго мы тут застряли, – пожаловался Старик.

Северный Ветер тут же вскинул левое ухо.

– Как это – нет? Ладно, первый раз ты выиграл, но по чистой случайности. Теперь точно опростоволосишься! Ты толщину стен видел? Эти парни будут защищаться, как звери, так что осада затянется.

Но мнение свое ослик не изменил.

«Вот и поговори разумно с этой скотиной!» – думал Старик, расставляя в шатре раскладную кровать и сундуки с вещами.

* * *

Джехути категоричен:

– Ваше величество, в стенах Тунипа обнаружены множественные изъяны. Местами бреши заделывались в спешке, и мы их легко пробьем, местами кладка обветшала. Бойниц мало, значит, отпор нашим лучникам будет слабый и они без труда перебьют защитников. Под защитой их стрел наши строительные войска откроют бреши.

– Мы сровняем Тунип с землей! – постановляю я.

117

Атака египетской армии была точной, короткой и разрушительной. От Тунипа остались дымящиеся руины. Ту же участь я уготовил крепости Кадеш и другим мятежным городам.

В числе убитых – много митаннийцев. Их участие ничего не решило, зато теперь царь Митанни в глазах соседей – снова побежденный. Подгнивший плод не замедлит пасть…

Созерцая колонну военнопленных и огромное количество трофеев – колесницы, лошади, оружие, золотая и серебряная посуда, полудрагоценные камни, мешки с зерновыми, стада коров, коз и ослов, – я с уверенностью осознаю`, что шестнадцатая кампания, окончательно развеявшая мрак и упорядочившая хаос, станет последней в моем правлении. Раскинувшийся до берегов Евфрата, сирийский протекторат будет жить мирно, храня свои диалекты и обычаи, и узнает процветание благодаря управлению египтян.

На обратном пути меня приветствуют праздничные толпы тех, кто в душе желает мне смерти, а Египту – развала. Восхваления меня давно не впечатляют. Разве лесть – не одно из губительных обличий предательства?

Единственный результат, с которым стоит считаться: благодаря институту власти фараона население живет в гармонии и безопасности, наслаждаясь радостями жизни.

* * *

В толпе горожан, приветствующих Тутмоса в столице, Лузи, кипя желчью, лицезрел триумф фараона. Теперь, когда митаннийцы повержены, а мятежная Сирия втоптана в грязь, только одному человеку по силам уничтожить тирана – ему, Лузи! Ни при каких условиях его решительность не ослабнет, а небольшой отряд убийц всегда наготове.

Сомневался он только в своем бывшем слуге Баке. Исхудалый, больной, унылый, тот помогал неохотно, но Лузи нужны были сведения о повседневной жизни дворца, где Бак пользовался общим уважением. Охраняли царя очень тщательно, но у любой системы есть прореха… И Лузи ее уже нашел, да только помешали обстоятельства. Ничего, найдется и еще одна.

* * *

В сопровождении детей и свиты царедворцев, расталкивающих друг друга локтями, лишь бы оказаться в первом ряду у нее за спиной, великая царская супруга встретила меня на ступенях дворцовой лестницы.

Величественная в своей красоте, чинная и элегантная, Меритре, как всегда, безупречно играет свою роль.

– Ваше величество, вы восстановили порядок там, где царил разрушительный хаос, – говорит она. – Ваши подданные, египтяне и жители протектората, вам за это признательны. Да упрочат боги мир, созданный вашими трудами!

Эта короткая речь находит путь к моему сердцу. Я беру ее за руку, и наши дети, должным образом воспитанные, следуют за нами вместе с первым министром.

Во всем Египте – неделя выходных, однако некоторые важнейшие службы функционируют под управлением Рехмира, которому не до отдыха.

То же можно сказать и обо мне. Я соглашаюсь встретиться наедине с одним из непосредственных творцов победы – Тьянуни.

– Из-за моей некомпетентности мы чуть не проиграли войну! – заявляет он.