Фантомный бес - [41]

— Не стану спорить. Вы созданы для великих дел. Несомненно. Но нам и великие дела нужны. Не всегда же иметь дело с шушерой. Вы меня понимаете?

— Прекрасно понимаю. Но я ведь еще и чувствую ваш взгляд. Я знаю, как и зачем вы на меня смотрите. И спокойно вам объявляю: вы видный мужчина и в моем вкусе. Здесь я препятствий не вижу. Препятствие в ином.

— В чем именно? — Петерс был явно заинтересован.

— Вы должны ясно осознавать, что это не вы покупаете меня, а я покупаю вас.

— Да ну? — Петерс изобразил удивление. — И какова цена?

— Мое доброе к вам расположение. И сейчас, и в будущем. Поверьте, это немалого стоит. А освобождение мистера Локкарта будет просто небольшой добавкой.

— Локкарта? Шпиона и заговорщика? Невозможно. Его удел — трибунал и расстрел. Так решили не только в ЧК, но и в Кремле.

— И все же вы его отпустите.

— Послушайте, лично я давно знаком с руководителем Британской миссии, я очень хорошо к нему отношусь. Он славный парень и все такое. Не раз мы с ним выпивали. У нас почти дружеские отношения. Что-то полезное в недавнем прошлом он для нас даже делал. Не спорю. Но сейчас он перешел в другой лагерь. Он обаятельный человек. Красавец. Любимец женщин. Вижу, что и вы в их числе. Прекрасно понимаю вас, но вряд ли чем смогу помочь. Брюс Локкарт оказался главой заговора целой кучки дипломатов. Тяжкого заговора против Советской республики. Представляете, что это значит? И доказательств у нас полно. Знаете ли вы, что он пытался подкупить командиров латышского полка, который охраняет Кремль? Он передал им миллион двести тысяч рублей. Эти деньги у нас. Поскольку командиры эти — наши агенты.

— Так вы подсунули ему провокаторов? Как это низко.

— Идет борьба. Не на жизнь, а на смерть.

— И не он подкупал ваших агентов. Я слышала, что это делал совсем другой человек.

— Другой. Но он сотрудник Британского консульства. Пусть косвенный, но сотрудник. Вопрос: чей приказ он выполнял?

— Выясняйте. Кто вам мешает? Но Роберт Брюс Локкарт, заявляю ответственно, в течение этих месяцев делал все возможное, чтобы поддержать власть большевиков. Он считал, что нет другой силы, которая способна удержать порядок в стране. Он давно в России, он влюблен в нее. А общие наши враги — немцы. Или вы этого не знаете?

— Ну, с немцами у нас сейчас мир.

— Мир? Не от этих ли мирных людей вы удрали из Питера? Если так пойдет дальше, то вашему правительству придется бежать в Нижний. А то и в Сибирь. В какой-нибудь Тобольск. Столица красной большевистской республики Тобольск! Звучит эффектно.

— Неправда. Не болтайте всякую чушь.

— Это вы, большевик Петерс, не валяйте дурака. Не усугубляйте собственного положения. Убить дипломата! Да еще такого знаменитого.

— Дипломат — это в прошлом. Сейчас у него нет иммунитета.

— Не смешите. Знаете ли вы, что генерал Нокс в Лондоне требовал отозвать Брюса из Москвы и отдать под суд за симпатии к Ленину и Троцкому?

— Неужто?

— Я говорю чистую правду.

— Хорошо, это было вчера. А сегодня он — глава заговора.

— Ну да. Очень мило. Вы эти заговоры сами и устраиваете.

— Мы в кольце врагов. И не вправе проявлять слабость.

— Такие, как вы, всегда будут в кольце врагов. А чего вы хотели? На что рассчитывали?

— Мы делаем великое дело. Народные массы нас понимают. И приветствуют.

— Чепуха. Лучше подумайте, как к этому нечестному и даже наглому убийству отнесется Британия? А вся цивилизованная Европа? Сук, на котором вы все сидите, и так скрипит. А вы еще его пилите.

— Мы знаем, что делаем.

— Мировую революцию? Ну и замах!

— А почему бы нет?

— Спасти пролетариев всех стран? С помощью убийства невинных людей?

— Мы сражаемся с врагами. Повторяю, мы знаем, что делаем.

— Иллюзия. Ничего вы не знаете. Вы во тьме. Или во мгле. Какое из этих слов вам больше нравится? И конец каждого из вас будет печален. Поверьте мне, я это знаю. Больше того, я это вижу. Например, я вижу сизое облако над вашей головой. Поверьте, это мрачное облако. Ничего хорошего оно вам не сулит. Если не завтра, так послезавтра.

— Видите? Занятно. Вы кто? Средневековая ведьма?

— Ну, не без этого.

— Ах, вот как? — Петерс глядел на нее с интересом. — Признание не слабое. Только вот времена костров прошли.

— Я придумала для вас лучшее решение.

— Любопытно.

— Вы освобождаете Локкарта и высылаете его как нежелательное лицо. А когда он уедет в свою паршивую Англию, вы, дабы потрафить вашим друзьям-палачам и всей кровожадной массе, заочно приговорите его к расстрелу. Это будет эффектный ход.

Петерс некоторое время молча сопел.

— Это будет выход достойный. И красивый.

— Эх! — сказал Петерс. — Еще месяц назад я был полновластным главою ВЧК. И легко мог принять решение сам. Но они опять вернули Дзержинского. Я всего лишь первый заместитель. Придется согласовывать.

— Чепуха. Месяц! И вы уже забыли себя? Вы кто — пешка? Надо быть самостоятельным, Яков Христофорович. Вас только больше будут уважать. Бегать за согласованиями — это удел слабаков.

— Думаете?

— Я не думаю. Я знаю.

— А вот мне все-таки надо подумать.

— Хотите назначить мне свидание?

— Ну… Я действительно предпочел бы обсудить это с вами в более приемлемой обстановке. Вопрос, сами понимаете, не простой.