Фантом ручной сборки - [2]

Выражалась она вовсе не ясно, но Инга была до такой степени изумлена, что не нашлась с ответом. Она открыла рот, пожевала воздух, но так и не смогла ничего сказать.

— Вы уйдете отсюда немедленно, — продолжала вдова, не сводя с нее горящих глаз. Если бы взглядом можно было проделать в человеке дырку, то Инга уже превратилась бы в решете. — И заберете только свои личные вещи. Я отдам распоряжение, их соберут и привезут вам домой. Я запрещаю вам являться за ними сюда.

— Но почему?! — нашла в себе наконец силы возмутиться Инга.

— Не стройте из себя дурочку! — с пафосом ответила Артонкина и указала перстом на дверь:

— Вон.

«Телефонная будка» посторонилась, и потрясенная до глубины души Инга вышла в коридор.

Она ничего не видела перед собой и не помнила, как спустилась вниз. Портфель с бумагами остался в офисе, и вся ее прошлая жизнь, кажется, тоже.

Когда она снова оказалась на улице, ветер немедленно забрался ей за шиворот и прогулялся вдоль позвоночника. Из-за туч выглянуло бледное солнце и, скорбно взглянув на мир под собой, поспешило скрыться. Клерки торопились кто с обеда, кто на обед, а она не знала, куда идти и что делать.

Без портфеля Инга чувствовала себя не в своей тарелке. Она достала сотовый телефон и, набрав номер, прижала его к уху.

— Это ты? — спросила она звенящим голосом, когда ей ответили. — А это я. Знаешь, у меня неприятности.

— Серьезные? — спросил Борис Григорьев, и Инга представила, как он сдвигает брови и между ними образуется глубокая складка. Она любила разглаживать ее подушечкой указательного пальца.

— Наш босс разбился на машине. А его вдова меня уволила. — Инга прислонилась спиной к стене, и та словно навалилась на нее всей своей мощью. — Мне так плохо… — Послушай! — с неожиданной горячностью отозвался Борис и глубоко вздохнул. Вероятно, обдумывал, как ее успокоить. — Я, конечно, понимаю, что ты расстроена и все такое. Но, надеюсь, это никак не повлияет на наши завтрашние планы?

Инга даже не сразу поняла, о чем это он.

— День рождения тетушки Анфисы! — напомнил ей Борис. — Мы пригласили гостей. У нас полный холодильник еды. Если ты раскиснешь, праздник накроется медным тазом. Вечером ты собиралась сделать королевский салат и замариновать мясо.

— Салат? — переспросила Инга и повторила:

— Борис, мой босс погиб. И я потеряла работу. Я сейчас в таком состоянии…

— Подожди, не отключайся! — Вероятно, Борис неловко вскочил, потому что на том конце провода раздался какой-то стук и затем чертыханье. — Ты слушаешь? Я хочу тебя увидеть. Можешь сейчас подойти к моей конторе? Я спущусь вниз, и мы все обсудим.

— Могу, — неохотно ответила Инга.

Спрятала телефон в сумочку и направилась к подземному переходу. Чтобы добраться до офиса, где работал Григорьев, нужно было проехать две остановки на троллейбусе. Она бы дошла пешком, но побоялась замерзнуть — ветер продолжал кидаться на нее, ледяными руками обшаривая тело под коротким плащом.

Когда Инга проходила мимо палатки, от которой несло палеными курами, какой-то тип, утерев салфеткой жирные губы, как раз откупорил бутылочку пива. Его сотрапезник сделал тоже; самое, но рука у него сорвалась, и он толкнул друга под локоть. Не успела Инга ахнуть, как пиво выпрыгнуло из бутылки высоко вверх, образовав янтарный столб, а затем обрушилось прямо ей на голову и брызнуло в разные стороны, обдав ее миллионом пузырьков.

— Блин, — с чувством сказал тип, встряхивая бутылкой. — Ну надо же.

— Вы что? — спросила Инга жалким высоким голосом. — Вы в своем уме?!

— А ты в чьем? — вскинулся тип и немедленно выкатил колесом грудь. — Прешься и не смотришь! Сама виновата.

Поглядев в его веселые шальные глаза, Инга процедила:

— Дайте мне салфетку.

— Кончились! — сочувственно сообщила из окошка продавщица, доводившая бледные куриные тушки до состояния относительно съедобности.

— На вот, — смилостивился виновник происшествия, протягивая Инге грязную скомканную салфетку. — Возьми мою.

Инга поджала губы и, ни слова не говоря, ринулась прочь. Неподалеку находился платный туалет, где она надеялась привести себя в порядок.

— Чего это с вами? — с живым интересом спросила тетка, принимавшая деньги. — В лужу упали?

Она встала и вышла из-за перегородки, решив проследить, что Инга будет делать. Тяготясь ее вниманием, та заперлась в кабинке и наклонилась, чтобы осмотреть залитые пивом полы плаща. В тот же миг очки соскочили с ее носа, плюхнулись в унитаз и легко, словно сани по желобу, скользнули в его бездонные недра. Канализационная труба приняла их как дорогой подарок и довольно хрюкнула.

Потрясенная Инга вышла из кабинки и, сняв плащ, принялась тереть его мокрым платком. Плащ отчаянно вонял пивом. Какая-то надушенная мадам, проходя мимо, зацепилась углом пакета за ее колготки. На колготках немедленно образовалась огромная дыра с широкой дорожкой спущенных петель.

— Извините, — равнодушно сказала мадам и, не оборачиваясь, выплыла из туалета.

— Ничего, — пробормотала Инга помертвевшим голосом.

В ее голове уже прокручивался сценарий дальнейших действий. Вот она входит в соседний магазин и покупает там новые колготки и недорогую куртку. «Ну и денек сегодня! — говорит она продавщице. — Для начала я потеряла работу, потом меня облили пивом, порвали колготки, и еще я утопила очки. Случается же такое!»