Фантазии Старой Москвы - [53]

СОВСЕМ ПРОПАВШИЙ

- Публицистика! - С ходу отрезал Сергей. Абай, казалось, весь напрягся от мужской нагловатости. "Анна Каренина" опоздала на четырнадцать минут. На сей раз девушка была в черных брюках, лакированных ботиночках и синей кофте, под которой почти светилась белая блузка. И снова - ни капли косметики на детском, правда, слишком невыспавшемся лице.

- А говоришь, не разбираешься. - Знакомой незнакомке понравился заданный тон.

- Давай уж сразу меняться.

- Как - внутренне или внешне... - Съязвила девушка.

Обмен файлами состоялся. Упаковав (на сей раз не глядя) тексты, Сергей не преминул спросить:

- Ты не будешь против, если я дам это почитать одному своему знакомому.

- Для чего?! - Неожиданно резко воскликнула девушка.

- Ну-у-у... глупо это с твоей стороны. Я бы и предыдущие рассказы мог показать кому угодно.

Девушка отходила от неразумного возмущения долго, в ней все будто кипело. Наконец выдохнула:

- Ладно. Пусть читает. Прости... Но пусть потом так же выскажет свое мнение.

- Очно?

- Что...

- Через меня, или мне его с собою взять...

"Анна" мелко, переливчато рассмеялась:

- Ну, прям… - Произнесла она, окончательно успокоившись. - реши уж сам. Я ведь именно тебя прошу почитать, а не кого-либо. Впрочем... Давай-ка поподробнее о том, что думаешь об УЖЕ прочитанном.

- Несколько раз твой это Муянов увлекается и называет себя в женском роде. По меньшей мере сранно. - Денис осмысленно исковеркал слово, между прочим, пародируя каламбуристый стиль автора. - Присядем?

Девушка не отказалась, а разоблачительное высказывание Антонова проигнорировала. Скамейка с видом на пруд, над которым нависает мрачный дом. По глади лениво передвигались водоплавающие. Сергея немного удивило, что девушку совершенно не впечатляет вид лебедей. - Сценарий у нас обычный?

- То есть...

- Ты мне обещала до-рассказать историю своего этого Муянова. Не зря же ты мне даешь... почитать столько его писанины. - Сергей почти уже убедился в том, что Муянов - фантазия незнакомки. Девушка явна горазда на выдумки и обожает мистифицировать. Но на сей раз Антонов не стал выражать свое подлинное мнение.

- Там все невесело, если честно. - Заявила "Каренина".

- Печальна разве что несчастная любовь. Остальное - покатит.

- Оксюморон.

- Не понял.

- "Несчастная любовь" - явление невозможное.

- То есть, ты намекаешь на то, что если кто-то кого-то плохо любит, значит, просто не научился готовить?

- Ни на что я не намекаю. И вообще это пошло. Можно, покурю?

- Я не родитель, чтобы запрещать. - Вот уж не ожидал, что ты смолишь, детка, подумал Сергей.

"Анна" вынула нераспечатанную пачку "Парламента", явно неумело сняла обод, прикурив, смешно закашлялась. Выделывается, хочет показать, что крутая и прожженная...

- Давай все же поговорим сначала о рассказах. Ведь у нас сценарий - или...

- Что ты хочешь услышать, о вулканчик?

- Всё.

- О'кэй. Первый рассказ познавательный, информационно насыщенный. Смею констатировать информационную спекуляцию, жонглирование фактами. Я подозревал, что талант и сарказм Салтыкова-Щедрина востребованы и теперь. Немного жаль, что не рассказано о нынешних правителях Старой Москвы.

- А ведь третий рассказ как раз о префекте, который в должности сейчас.

- Он что, готов совершить что-то такое офигительное?

- Мы все готовы.

- Как юные пионеры.

- Как кто?

- Забыл. Ты ж родилась уже в новое время. Другое поколение. А почему ты не обращаешься ко мне по имени? Если забыла, меня зовут Сергей.

Девушка замялась. На ее лице изобразилось подобие глупой улыбки. Она виновато произнесла:

- Прости. Мы ведь можем называть друг друга как хотим. В этом особенная свобода. Вот как бы ты хотел, чтобы к тебе обращались?

- Товарищ Антонов. - Не задумавшись гаркнул молодой человек.

- Уж лучше тогда - никак.

Сергей ощутил, что отношения между ним и знакомой незнакомкой переменились. Начинается словесная война. Притирка характеров? Или накапливается моральная усталость... Сергей произнес нарочито растянуто:

- Ты знаешь, что я думаю... мы, русские – люди, излишне отягощенные прошлым.

- К чему это ты?

- К твоему первому рассказу о том, как что-то там отжали у Кучки. Вот взять французов. Они чайники своим королям посрезали - и не парятся. Свобода на баррикадах Парижа, французские поцелуи, тужуры, абажюры и все такое. А мы вот паримся. Чехов писал: то, что французы устилают розами и лилиями, мы, русские, украшаем роковыми вопросами. А между прочим у них культура - это внешнее, лоск. Я читал, во времена французских просветителей в Париже право быть похороненным в персональной могиле имели только богатые. Всех остальных сваливали в общие ямы. А нас же даже в самые реакционные времена оставалось право на два аршина земли. Но мы себя самобичуем: у нас власть тупая и вороватая, в плебсе сидит раб и вообще мы все умрем.

- Но ведь... - "Каренина" немного опешила от страстного натиска Антонова. - Рассказ-то юмористический.

- Саркастический. У нас и юморить умеют только с надрывом и плохо скрытым презрением. А если уж бунт - так обязательно бессмысленный и безобразный.

- Астольф де Кюстин, француз между прочим, называл Россию страной фасадов. Может у них там и лоск, а у нас - потемкинские деревни. Иной – из тех людей, которые хотят показать зафасадье.