Фантастиш блястиш - [10]
– Шуруй к нему и реши вопрос с презентацией. Ты читаешь третьим.
– Хорошо, – сказал я и двинулся в указанном направлении.
Однако Лавринов меня остановил, схватив за руку. В блеске его слегка прищуренных глаз ощущалось нечто пугающее.
– И постарайся меня не подставить.
– Хорошо, – мой ответ обошелся без лишней пугливости, и путь был продолжен.
Добравшись до чувака с проектором, я постарался выказать ему каплю этикета.
– Здравствуйте.
Чувак осмотрел меня с головы до ног с лицом человека, которого все достали. Едва заметный нервный тик так и говорил мне:
«Какого лешего ты приперся, идиот проклятый?»
Но вместо этого с губ сорвалось нечто противоположное:
– Я вас слушаю.
Добавив немного обаяния, я продолжил диалог:
– Можно решить вопрос с презентацией? У меня свой ноутбук.
– Конечно. Вы когда выступаете?
– Третьим.
– Все будет готово.
Свершив еще несколько манипуляций и указав оператору точный адрес презентации, я оглядел конференц-зал в поисках свободного места. Таких было немного, и я выбрал самое отдаленное. Не хотелось мозолить своим видом глаза людям, превосходящим по рангу.
Не успел я усесться, как часть освещения потухла, и на трибуну взошел Лавринов.
– Уважаемые коллеги, мы собрались здесь сегодня, дабы выслушать ряд сообщений, касающихся перспективных проектов в области здравоохранения. Нам предстоит решить, какие из них будут похоронены в архиве под километровым слоем пыли, а какие получат новую жизнь за пределами этой аудитории. Первым выступит профессор Петрульдиус с докладом о связи цвета зубов с цветом потолка. Ян Густавич, просим вас на сцену….
В ответ на призыв к трибуне вышел невысокий немного сгорбленный товарищ лет семидесяти. Перемещался он весьма неспешно, в перерывах между шагами давая ценные замечания неопределенным собеседникам.
Когда он все-таки добрался до трибуны и посмотрел на собравшихся слушателей сквозь толстенные очки, аудитория взорвалась аплодисментами. После трех минут рукоплескания профессор дрожащей рукой потребовал прекращения и открыл свой монолог:
– Уважаемые калеки….
Если честно, мне было плевать, что там насочинял последний латышский стрелок. Все мои мысли сводились к многократному прокручиванию в голове своего выступления. Слишком многое ложилось на кон, в том числе и моя жизнь. Это сейчас Лавринову невыгодно послать ко мне убийц, но если корабль станет тонуть, что его остановит?
– Следующим выступит молодой ученый Геннадий Чайкенфегель с докладом «Здоровин» – наша долгожданная панацея.
Вот и дождались. Возможно, ранее критикуя походку Петрульдиуса, я переборщил, так как, оказавшись на его месте, отчетливо чуял дрожь во всем теле.
– Здравствуйте, уважаемые коллеги….
На первых звуках голос тоже дрожал, но скользнуло несколько предложений и я, увлеченный повествованием о своих экспериментах, моментально забыл обо всех насущных дрязгах. Слова неукротимым потоком хлестали из моего горла, утверждая, что…
– … эффективность «Здоровина» подтверждена в экспериментах на крысах, и мы просим разрешения преступить к следующему этапу исследований. Спасибо за внимание.
На последней фразе последовали бурные продолжительные овации. Я был счастлив, и все же это был не конец. Впереди слушателей ожидало еще шестнадцать докладов, и итог был далек от предсказуемости. Несколько часов мне пришлось сидеть и слушать всякую лабуду про черт знает что. Но в конце концов этот подвиг свершился. Лавринов в очередной раз взошел на сцену и сообщил долгожданные вести:
– Мы объявляем перерыв, за время которого коллегиальная комиссия постарается вынести решение.
«Твою мать, очередное ожидание», – мысленно я уже спекся, но упадническое настроение, что нахлынуло на меня титанической волной, было слишком поспешным.
Спустя несколько минут ко мне подошел Лавринов и кротчайшей репликой «Пойдем!» повел за собой. Миновав небольшой коридорчик, мы вошли в нужное помещение. Здесь в атмосфере приглушенного света тихо играла мелодичная музыка. На огромном столе, что занимал центр комнаты, располагались всевозможные яства. Для бедного студента один вид их был чем-то божественным, низвергающим прочь от обыденности. С другой стороны, все это было не в новинку тем, кто сидел тут же, развалившись в огромных креслах, потягивая ром и раскуривая сигары. Но так и должно было быть, ведь в отличие от меня, эти люди вершили судьбы. Так было и сейчас.
Как только за нами захлопнулась дверь, взоры сидящих сосредоточились на мне.
– Выходит, это и есть тот самый вундеркинд.
Это было обращение из ниоткуда в никуда. После недолгой паузы один из сидящих поднялся и неторопливо подошел ко мне.
– Мы много слышали о вас….
Я не знал, что ответить, как не знал, стоит ли вообще открывать рот.
Тяжелый взгляд царапал мне кожу, пытливо впивался в мои зрачки, заставлял моргать, ежиться, прошибаться потом.
– И вот вы перед нами. Так чего вы хотите?
– Шанса.
Ответ родился сам собой и независимо от моей воли обратился в звуки.
– Неплохо, а? – тот, что пытал меня взглядом, обратился к одному из обитателей кресел, – Что думаете, Давыд Борисович?
Этого я знал. Да и как можно было не узнать ректора института. Вопрос заставил его задуматься, метнуть взгляд в туманную даль, пожать плечами и выдать некую несуразную реплику.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.