– Так все живут, – возразил Лэн. – И в этом нет ничего странного.
– Откуда ты знаешь? Ты удалялся когда-нибудь от своего жилища хотя бы на десяток-другой миль? Ты видел, как живут в других местах?
– Хм, – усмехнулся Лэн. – Зачем идти куда-то? И так ясно, что люди живут только в Городе и нигде больше. Об этом и в Заповедях сказано.
– А вот и неправда! – возразила Риит. – Есть еще обитаемые места. Я даже бывала в некоторых. Конечно, повсюду несладко. Но там хоть как-то пытаются сохранить и вернуть уровень жизни, существовавший когда-то. Вы же скатываетесь все ниже и ниже. Деградируете. Превращаетесь в первобытного человека.
– Я не совсем понял твоих слов, но… – Лэн задумался. – Выходит, есть еще Города?
– Да, есть. И не один.
– Невероятно. Такие же люди и даже лучше нас?
– Да! – выкрикнула Риит. – Да – да – да!
– А как же Заповеди? – прошептал он. – Неужели все, что в них говорится, неправда?
– Я не знаю ваших Заповедей, и не могу сказать, что в них правда, а что – ложь.
– И не узнаешь, – до Лэна вдруг дошло, что это уже не имеет значения. Племени нет. Остатки Семьи разбежались в страхе и вряд ли когда-нибудь соберутся вместе. Но даже если и соберутся, места ему среди своих не найдется. Никто не примет человека, связавшегося с чарками. Отныне всюду встречать его будут стрела либо нож. Пес он паршивый, одинокий пес!
– Останься здесь, – буркнул он, – и посматривай по сторонам.
В паническом бегстве братья забыли все свои пожитки. Порывшись в них, Лэн отобрал съестные припасы, оружие и кое-что из одежды. Все снес наверх. Уже в темноте они перекусили и улеглись спать. Риит наотрез отказалась сойти вниз. Стены и потолок давили на дитя Океана. Лэн, провозившись полночи, так и не сумел заснуть. Прошедший день был полон событиями. Внушенное с детства недоверие к чаркам будоражило чувства. Отсутствие стен и потолка вызывало незащищенность. Помаявшись, он спустился этажом ниже, забрел в какую-то комнату и там, упав на голый пол, наконец, уснул.
Разбудил его крик. Кричала Риит. Взлетев на крышу, он зло выругался.
Между грудами завалов двигалась колонна. Одетые в лохмотья люди, вооруженные кто чем мог, – копьями, арбалетами, мечами, палицами, некоторые даже ружьями с прикрепленными к ним длинными пиками, – они весело орали, словно отправились на гулянку. Шедшие впереди сосредоточенно всматривались под ноги и изредка тыкали землю копьями в поисках затаившейся плеши. Все было бы не так страшно, если бы не катилось сзади облепленное со всех сторон людьми скрежещущее и лязгающее чудище. Это была пушка.
– Кто это? – Риит не отрывала от процессии глаз, в которых наряду со страхом сквозило любопытство.
– Рэкеты, – угрюмо отозвался Лэн. – Теперь нам крышка.
– Почему?
– Потому, – рявкнул Лэн, взбешенный ее расспросами, – что эта банда сначала стреляет, а потом спрашивает. Они весь Город в страхе держат.
– Зачем? – опять не удержалась девушка.
– Затем, чтобы им дань платили. Пищу, женщин, скот… А тех, кто отказывается платить, убивают.
Они замолчали, наблюдая за приближающейся ватагой.
– Это пушка, – прервал молчание Лэн. – Видишь, ствол у нее торчит впереди. Так вот, она стреляет, да так, что от дома остается груда мусора. От человека вообще ничего не остается.
– Я все не могу никак понять. – Риит задумалась. – Какая необходимость в уничтожении себе подобных? И как вы терпите это?
– Так и терпим. Подчиняемся. Откупаемся. Жить-то хочется. Против пушки не попрешь.
– Против этой старой железяки? Я встречала и посерьезнее. Впрочем, для вас это вполне возможно.
Процессия тем временем достигла здания, в котором укрывались Лэн с Риит. Раздался повелительный окрик. Колонна распалась. Люди оцепили здание вкруговую. Около пушки осталось несколько человек.
– Эй, Лэн, – крикнул один из них, – выходи!
– Это ты, Шон? – Лэн выступил на открытое пространство. – Как это тебя угораздило связаться с Рэкетами? Не ожидал от тебя такого.
– Не твое собачье дело! – огрызнулся Шон. – Ты лучше выходи, пока жив. И чарку свою выводи, слышишь!
– Зачем она тебе? Помнится, вчера ты так резво от нее улепетывал, а сегодня вдруг заинтересовался. С чего бы?
– Она нужна Рэкетам.
– Ну и что? Она моя, и отдавать ее кому-либо я не намерен.
– Ты пожалеешь об этом. Если не отдашь, от вашего здания камня на камне не останется. А от тебя даже мокрого места.
– Это мы еще посмотрим! – Лэн храбрился, хотя поджилки у него тряслись.
– Может, выйдем, – предложила Риит.
– Умнее ничего не могла придумать! Насчет меня не знаю, но тебя они точно прикончат. С чарками у нас разговор короткий.
Группа у пушки между тем посовещалась, и на сцену выступил другой человек.
– Эй ты! – Крикнул он. – Я – Рэкет старший. Спускайся вниз, поговорим.
– Нашел дурака, – отозвался Лэн. – Я спущусь, а вы меня шлепнете.
– Обещаю, что тебя пальцем не тронут. Поговорим, а потом можешь вернуться.
– А если не выйду.
– Тогда с тобой поговорит пушка, – он отдал приказ. Люди вокруг пушки засуетились. Махина, заскрипев ржавыми сочленениями, развернулась и уставилась дулом прямо на Лэна. Тот мгновенно покрылся холодным потом.
– Можно подумать? – крикнул он.
