Фантастика. Все демоны. Чарка - [26]

В ответ Галка вопит, уставившись вытаращенными глазами мне за спину. Я, естественно, шарахаюсь. Оказывается, наша пытка еще не закончилась. Из кучки пепла, оставшейся от первого пришельца, вздымается фигура, в которой я без труда узнаю нашего старого знакомого. Поначалу маленькая, затем все больше и больше, и вот Иван Савельич вырастает уже в натуральную величину. Но этим все не кончается. Тщедушное тело старика стремительно разбухает, растет вширь и в высоту. Летят пуговицы, трещит и лопается по швам одежда, сквозь прорехи лезет густая черная шерсть. Одновременно меняется и лицо. На щеках, подбородке, носу, лбу, – повсюду пробивается черная щетина. Спустя мгновения перед нами высится, пригнувшись, но все равно упираясь маленькими телячьими рожками в потолок, гигантская звероподобная фигура, черная, мохнатая. Только кроваво – красные глазки горят зловещим огнем на фоне сплошной черноты. Парализованный, с заледеневшей душой и застывшей в жилах кровью, я беспомощно взираю на чудище, не в силах ни шевельнуться, ни издать звук. Зверь, утробно урча, месит воздух своими мерзкими лапами, приближаясь к нам. Еще миг – и его когти впиваются в мою грудь. Брызжет кровь, летят лохмотья одежды, кровавые куски мяса. Невыносимая боль пронзает меня, туманит мозги, раздирает душу. Я ничего не могу поделать и только терпеливо принимаю муки.

А когти выламывают ребра, забираются все глубже и глубже, к самому сердцу. Я чувствую, как они скребутся уже рядом с ним. Неужели это конец? Неужели через секунду я перестану существовать? Нет, это невозможно! Я в панике дергаюсь и… выдираюсь из тела. Исчезают боль и страх, неописуемая радость и восторженное удивление охватывает меня. Полутемная комната исчезла, я в сияющей полусфере, наполненной мерцающим светом, животворным, несущим радость и добро. Свет пронизывает меня, насыщает энергией вселенной. Рядом со мной – Галка. Узнать ее невозможно, но я знаю – это она. И она знает и стремится ко мне. Мы сливаемся в единое целое. Мои чувства становятся ее чувствами. Ее сознание проникает в мое. И мы осознаем, что в нас нет противоречий. Мы созданы друг для друга в полной гармонии. И тогда нас охватывает невыразимое чувство нирваны. А демон далеко внизу продолжает кромсать наши тела. Но вот он чувствует подвох и поднимает вверх окровавленную морду.

– Вот вы где! – недовольно взвывает он, машет своей косматой лапой и вырывает Нас из сферы.

Рев сменяется довольным урчанием. Зловещая морда приближается. Огненные глаза горят бесовским пламенем. Меж клыков мелькает раздвоенный змеиный язычок.

– Оставь их! – раздается голос. Дьявол яростно рычит, швыряет с размаху нас куда-то и кидается на седобородого старца в белых одеяниях и с нимбом над головой. Последнее, что Мы успеваем заметить, – это молнии, пламя и сцепившиеся вместе черная и белая фигуры.

А Мы летим во мрак, в тартарары. Нет ни времени, ни пространства. Мы будто застыли в этом «ничто», и только вспышки света, перемежающиеся с темнотой, сохраняют ощущение движения. Мелькают какие-то силуэты, лица, рожи, хари… Наконец Мы выпадаем в светлый день, в пространство и в нормальное время. Впрочем, не так уж светел этот день. Солнце закрыто тучами, сквозь которые зигзагами прорываются молнии. Непрерывными раскатами грохочет гром, сотрясая все вокруг. К нему примешиваются вопли ярости и предсмертные стоны, слышен звон оружия.

Мы на поле сражения. Но что за воинство бьется в этом сражении! Все боги и демоны Земли собрались здесь и идут ратью на рать. Титаны и гномы, циклопы и кентавры, демиурги и драконы, лешие, тролли, люди со звериными головами и звери с человеческими. Сошлись в поединке бог солнца Ра и владыка подземного мира – чудовищный змей Апоп. Сокологоловый Гор, сын Ра, борется с демиургом Сетом с головой крокодила. Балу сцепился с Муту. Кецалькоатль – пернатый змей – с богом смерти Миктлантекутли. Рама и Лакшмана – с десятиголовым великаном Раваной и его ракшасами. Всюду – на земле, в воздухе, за облаками – идет сражение не на жизнь, а на смерть. Растерянные мойры витают меж воюющих не в силах определить итоги поединка, – в схватке чувствуется какое-то несоответствие. Медуза-горгона выбивает щит из рук Персея, и он, вынужденный встретиться с ней лицом к лицу, обращается в камень. Дракон ударом хвоста сносит голову Кадму. Каледонский вепрь валит Меагра на землю, вспарывает ему клыками живот и рвет внутренности. Илья Муромец тяжело бредет по перепаханной в битве земле. Из ушей его сочится кровь, пустые глазницы – последствие ультразвукового удара Соловья-разбойника – уставились в небо.

В первые минуты никто Нами не интересуется. Разве что эриннии – страшные седые старухи с окровавленными собачьими мордами и змеями в распущенных волосах, копошащиеся среди трупов и жадно пожирающие их, – отрываются от трапезы и долго провожают Нас злыми дикими взглядами. Да еще скелет в полуистлевшем саване и с косой – сама леди Смерть – держится, сопровождаемая упырями и вурдалаками, сзади и упорно не отстает от Нас. Но это продолжается недолго. Чьи-то лапы хватают Нас, и Мы оказываемся в гуще схватки. Дым стоит коромыслом. Кто-то убивает кого-то, вырывает Нас из мертвых рук, лап, щупалец и падает в свою очередь от смертельных ударов противника. Мы уже не в состоянии удивляться чему-либо и спокойно взираем на это химерическое побоище, безропотно переходя из рук в руки победителей.