Фантастика в век НТР - [4]

Фантастике свойственно говорить о будущем. Имение это и сделало ее любимым жанром молодежи. Она стала ныне могучим средством воспитания, активным орудием прогресса. Поэтому самым отрадным итогом токийского симпозиума явилась единодушная убежденность его участников в том, что писатели-фантасты должны бороться за светлое будущее.

Бурный научно-технический прогресс, который переживает ныне наша планета, дал жизнь не только научной фантастике отдельных стран, как мы увидим это на примере Италии и Японии, но и породил новые литературные направления. II если прежде в научной фантастике не было самостоятельной биологической отрасли, то ныне биологическая фантастика все чаще выходит на передний план. Философские раздумья об иных формах жизни, инопланетном разуме, проблемах экологии и т. п., конечно, ранее тоже присутствовали на страницах фантастических книг. Но до последнего времени они носили характер эпизодический, зачастую даже служебный. Ныне же, после появления знаменитого «Соляриса» Станислава Лема, биологическая и ноологическая (о разуме) фантастика оформилась в целое направление. В известной мере это же произошло и с фантастической отраслью, посвященной роботам. И хотя в ее активе были многие десятки произведений о механических двойниках человека, в том числе и классическая пьеса Карела Чапека «RUR», современность (в данном случае эра компьютеров) наложила и здесь свой неповторимый отпечаток. Механический человек и искусственный разум тоже обрели все права самостоятельности, перешли из героев второстепенных в главные. А в качестве прямого отражения современной тенденции к сближению различных научных дисциплин появились и гибридные формы научно-фантастической поэтики, в которых иная жизнь сочеталась с искусственным разумом, и механическое тело обрело в лице «киборгов» живой, но стократ электронно усиленный интеллект.

Дитя двух революций

Современная научная фантастика — поистине дитя нашего космического и атомного века, века победы социализма на большей части земного шара. Она не похожа даже на довоенную фантастику, качественно не похожа. Конечно, какие-то приблизительные связи удается наметить. В частности, расцвет американской фантастики можно попытаться объяснить давними традициями. Но при ближайшем рассмотрении становится ясным, что Эдгар По оказал гораздо большее влияние на европейскую литературу, в частности на французскую, чем на американскую.

Пожалуй, лишь о влиянии Уэллса на формирование английской фантастики можно говорить достаточно серьезно. Уэллсовская традиция ясно прослеживается, допустим, в романах Джона Уиндэма. Но в то же время творчество Кингсли Эмиса никак не назовешь традиционным, а Артур Кларк сам создал целую школу. Это легко объяснить тем, что у английской фантастики слишком богатые традиции, которые даже Уэллс не сумел полностью освоить, несмотря на поразительную широту его тематики и творческих приемов.

Действительно, Уэллсу предшествовал «Франкенштейн» Мери Шелли и изощренные, до предела отточенные произведения Уайльда. Не только Уэллс, но и Конан-Дойль, и Стивенсон, и Рейдер Хоггарт оказали влияние на английскую фантастику.

Имея в виду генетическую связь фантастики с головокружительным научным прогрессом последних лет, часто говорят, что этот вид литературы присущ странам с высоким уровнем науки и индустрии. Даже там, где фантастики ранее не было, она возникла буквально из ничего и в считанные годы стала самостоятельным явлением национальной культуры. Так произошло в Италии и ФРГ, Швеции и Дании, Норвегии и Исландии, Швейцарии и Испании, Аргентине и Бразилии, Канаде и Австралии. В Японии научная фантастика сейчас расцветает бурным цветом.

Но более двух третей общего потока научно-фантастических книг пока еще приходится на долю Англии, Америки и СССР. Это, так сказать, количественная сторона дела. Качество же литературного произведения пока не научились измерять в абсолютных единицах. Однако общепризнанно, что общий уровень советской и англоамериканской научной фантастики более высок, чем в других странах. О современной научной фантастике СССР, США и Англии, Японии и Италии будет рассказано в отдельных главах. Но сначала интересно хотя бы коротко ознакомиться с особенностями фантастики остальных стран.

Начнем с Франции. В Париже, Лионе и Марселе работают такие известные писатели, как Мартель, Дрод, Игон, Баржаваль, Жан Полак, Сериаль и другие. Но, как это ни странно, все вместе они не составляют того, о чем можно было бы сказать "французская фантастика". Слишком уж сильно заметно влияние американской и английской литературы.

Жюль Верн, который дал жизнь, без преувеличения, тысячам эпигонских подражаний в разных странах, не оставил после себя французской школы научной фантастики.

Романы его последователя Жозефа Рони Старшего ("Борьба за огонь", "Хищник-гигант"), не более фантастичны, чем, допустим, «Плутония». Правда, потом он обращается к таким специфическим фантастическим темам, как гибель цивилизации от космических катаклизмов ("Гибель Земли") или переворот в традиционном мышлении, вызванный физическим феноменом ("Таинственная сила"). Но не эти большие его вещи, а ранний рассказ «Ксипехузы» интересен для истории фантастики. Ведь в нем впервые показана внеземная жизнь, качественно отличная от известных нам форм. Это был первый, хотя и довольно неуверенный подход к проблеме, которую попытался потом сформулировать в своем «Солярисе» Станислав Лем.