Фантастика и Детективы, 2014 № 06 (18) - [7]

Пожилой, смуглолицый священник помог ему подняться. Джуд хотел было удивиться, откуда тот взялся, но не успел. В неторопливых жестах, в мягкой улыбке и проницательных тёмных глазах божьего человека было столько тепла и заботы, что девятнадцатилетний матрос Хамдрам разревелся, словно мальчишка, у которого отняли леденец. И история про проклятого альбатроса рассказалась сама собой. Священник внимательно слушал, кивал «продолжай же, сын мой», постукивал пальцем по спинке скамьи, обдумывая своё.

— Святой отец, сэр, помогите! Отслужу… — выговорившемуся Джуду наконец стало легче, церковный воздух успокаивал: как он, дурак, забыл, что у бога на каждую тварь по горсти зерна в кармане.

— Подойди-ка, сын мой, под благословение… — лицо священника сделалось очень внимательным.

Джуд приблизился… и упал, сотрясаемый спазмами.

— Так я и думал. Сын мой, ты влип в очень дурную историю. Я тебе не помогу. И никто в Бристоле не поможет. И скорее всего, никто в Англии… разве что ты разбудишь старика Мерлина. Может быть — не обещаю, но может быть — тебя вытащат экзорцисты в Риме или Сантьяго-ди-Компостелла. Шанс, что вместе с проклятьем ты расстанешься с жизнью — баш на баш, или да, или нет. Как духовный отец, я посоветовал бы тебе каждодневно стараться молиться и просить Господа нашего о прощении. Как портовый капеллан скажу: плохи твои дела, парень. Не знаю, сколько ты проживёшь, но ни причастия, ни исповеди тебе не видать, пока носишь альбатроса на шее. А умрёшь…

Священник не договорил, но Джуд и так всё понял. После смерти стать белой птицей и носиться над морем, заунывно крича. А потом — прямо к дьяволу в пекло.

Не прощаясь, Хамдрам повернулся и вышел из церкви. Мокрый ветер хлестал его по лицу. Будущее представлялось туманным, безрадостным и паршивым. Как теперь жить, куда податься, не везти же проклятие в дом к мамаше и малышне. Можно, конечно, прыгнуть вниз с мола или повеситься на собственном поясе, но помочь оно всё равно не поможет. Можно выпить ещё рома и подумать о будущем завтра — в конце концов, койка и выпивка обеспечены. Джуд потрогал натёртую верёвкой шею, стряхнул с груди червяка и направился к порту — назад в трактир.

Всю ночь его мучили кошмары. Будто он лежит на морском дне, или валяется в шлюпке, или скребёт стены, запертый в каменном мешке, умирает долго, очень долго, и никак не может расстаться с жизнью. Служанка, которая принесла утреннюю овсянку и пиво, покосилась на него странно. Заглянув в умывальный таз, Джуд увидел, что стал седым, белёсым, словно чёртова птица.

В дверь комнатки постучали. Гость, пузатый краснорожий детина, протянул лапу с порога:

— Хамфри Харлей, боцман с «Арабеллы». Дело к тебе, приятель. В рейс до мыса Доброй Надежды за чёрным товаром пойдёшь? Десять шиллингов в месяц, кормёжка добрая, если что — золотишка добудем. Или… боцман блудливо подмигнул — доля в добыче. Капитан Гэп — удачливый капер.

Джуд чуть не подавился пивом. Вот и мечта к порогу пришла, да, как водится, опоздала.

— Благодарю вас, сэр, за щедрое предложение, но не могу принять его.

Боцман сплюнул:

— Перекупили, суки! Сколько хочешь, приятель? Пятнадцать шиллингов? Двадцать?

Вместо ответа Джуд приподнял дохлого альбатроса. Волна вони прокатилась по комнатушке, боцман повёл носом, но стерпел:

— Так это… поэтому и берём. Эх ты, салага: если возишь на борту проклятого, значит, точно вернёшься в гавань. По рукам?!

Недолго думая, Джуд хлопнул по широкой ладони боцмана. Взять под мышку сундук было делом минуты.

«Арабелла» и вправду была красива. Да, палубу не отдраивали до блеска, стволы пушек не натирали мелом, да и почистить сапоги матросы порой забывали, но зато все они щеголяли обновками — кто суконными куртками, а кто и бархатными камзолами на голую грудь. У кого-то из-за пояса торчали пистолеты, у кого-то сабли и кортики. Настоящий капер… вот только Джуду там не обрадовались. Вместо общего кубрика его гамак подвесили в крохотной кладовой, еду, словно офицеру какому, приносили туда же, а делать не надо было, почитай, ничего, и в драку ни разу не брали. Матроса Хамдрама назначали смотрящим, чаще всего по ночам, когда в колыхании черноты было не разглядеть ни зги. Однажды в шторм приказали самолично вышибить у бочонка дно и лить масло в волны — Джуд испугался, не бросят ли самого в море, но обошлось. На обратном пути приставили караулить трюм, полный лепечущего и стонущего товара. Половина чернокожих отправилась в море вперёд ногами, таскать трупы Джуд подрядился добровольно — никакая зараза к нему не липла, а невольники при виде белого человека с дохлой птицей на шее становились кротки, как голуби. Команда Хамдрама сторонилась — отчасти из-за зловония и червей (за год плаванья падаль не изменилась, словно чёртова альбатроса убили неделю назад), отчасти из-за «особого отношения». Унылый Джуд подозревал, что мог вообще отказаться от работы. Он пробовал заговаривать с парнями из команды, ставил выпивку в портовых кабаках, но ничего теплее «Привет, Хамдрам» не сумел добиться.

Единственным, что отравляло жизнь (не считая вечно зудящих груди и шеи), были кошмары. С одной стороны, все раны заживали легко и быстро, с другой — Джуд подозревал, что вполне смертен, с третьей — живучесть и вправду обещала мучительную агонию, если придётся подыхать от жажды или тонуть. Да, и шлюхи все до одной отказались иметь с ним дело, даже за золото. А брать силой вопящих рабынь Джуду было противно. По возвращении в Бристоль Хамдрам списался на берег обладателем небольшой, но вполне существенной суммы — хватило и подновить гардероб, и выпить, и даже отправить кое-что в Ливерпуль мамаше и малышне. Рейд оказался удачным, «Арабелла» хорошо заработала и потеряла всего пятерых моряков. Поэтому, когда Джуд, отдохнув с недельку в знакомом «Отсоси у адмирала», начал думать, куда плыть дальше, сразу четыре судна захотели взять его на борт.