Фантастика и Детективы, 2013 № 10 - [5]

— Это наш общий друг! — проговорил он.

— Кролик?! — взревел Жекс. — Кролик видел, как стадо безмозглых птиц гнало меня по степи?!

— Тише, друг мой, тише! — примиряюще поднял лапы Шу.

— Чтобы смыть такой позор, мне придется убить либо себя, либо его! И конечно я выбираю…

Неизвестно, чем бы все кончилось, но в этот момент трава расступилась, и вернулся Пики-Пики с Тымпой на спине.

— Твой кенгуру медленней, чем дохлый червь, всыпь ему тумаков! — огорченно сообщил Тымпа. — Они все разбежались, я никого не догнал!

* * *

К джунглям путники добрались лишь на закате. Лес стоял сплошной стеной из переплетенных лиан, и если здесь еще было светло, то в глубине царил полумрак даже днем, чего уж говорить о ночи. Кролик заметно дрожал — похоже, ему еще не доводилось бывать в джунглях.

— Нечего бояться, — объяснил Шу. — В этих джунглях живет старый поссум Вогоего, наш учитель. Можешь не сомневаться, уж где-где, но тут царит порядок.

Кролик пригляделся: действительно, даже лианы, беспорядочные на первый взгляд, висели стройными рядами.

Как только вошли в чащу, вокруг наступила кромешная мгла, лишь в кронах переговаривались безмозглые попугаи. А вскоре со всех сторон донесся странный протяжный гул, словно урчали сами джунгли — каждое дерево, каждая лиана. Попугаи почтительно стихли.

Кролик совсем занемог от страха — чтобы не потеряться, он крепко держался за лямку на спине Шуи, стараясь одновременно держаться подальше от Жекса, и поминутно спотыкался.

— Не бойся! — успокоил его Шу, стараясь перекричать гул. — Это старый Вогоего играет на своей диджериду!

Наконец и лианы и кроны над головами почтительно расступились, и показалась полянка, залитая лунным светом. Посреди нее высился небольшой холм, поросший мхом. Пространство вокруг дрожало от утробного гула, и в этом гуле над холмом слоями плыл туман. Говорить здесь было совсем невозможно.

Шу подошел к холму и почтительно стукнул в деревянный кругляш, который, очевидно, служил здесь дверью. Стука конечно не было слышно, но гул смолк и наступила такая удивительная тишина, какую можно услышать лишь в миг, когда умолкает диджериду.

— Входи, Шу Аранда, — раздался в этой тишине дребезжащий голосок. — И ты входи, Жекс. И Тымпа входи, если сумеешь втиснуть свой растолстевший зад. И кролик пусть войдет. А Пики-Пики пусть пасется снаружи.

Путники гуском вошли в распахнувшийся лаз, а Тымпа вполз на четвереньках с третьего раза — попа его действительно застряла.

Внутри холм оказался землянкой, в центре которой перед горящей лампадкой сидел, скрестив задние лапки, маленький седой поссум с острыми усиками и пронзительным взглядом. Перед ним лежал длинный диджериду — впрочем, не такой длинный, как могло казаться по звуку.

Шу и Жекс почтительно склонились, Тымпа, стоявший на четвереньках, просто опустил голову, а кролик невольно присел. Вогоего внимательно оглядел всех четверых и остановил взгляд на Тымпе и его лапах, перемотанных листьями гау-гау.

— Чревоугодие, — проскрипел Вогоего, — не доведет тебя до добра, Тымпа. Боец и охотник не должен быть таким жирным. Снимай эти обноски, я осмотрю твои ноги.

Он перевел взгляд на Жекса и проворчал:

— А ты, дьявол, так и не научился контролировать свой норов? Склочный характер не доведет тебя до добра.

Затем Вогоего брезгливо осмотрел Шу.

— А ты все куришь?

Шу не нашелся, что ответить, и потупился. Вогоего расплел свои лапы, встал, покопался в углу землянки и вернулся с коробкой закопченных бамбуковых игл и принялся неторопливо ввинчивать их одну за одной в распухшие лапы Тымпы.

— Что за дело привело вас всех сюда? — спросил он ворчливо. — Ученики всех времен и народов — неблагодарные животные. Слыханное ли дело, чтобы они навещали своего учителя такой гурьбой без дела, скрасить его скучную замшелую старость? Я навещал своего учителя дважды — похвастаться победой над крокодилом Ка и проститься с его духом. Мой учитель навещал своего лишь однажды, а тот своего… Да прекрати дрыгать лапами, Тымпа, или я воткну иглу тебе в седалищный нерв!

Шу дипломатично кашлянул.

— Собаки динго, — объяснил он. — Они совсем обнаглели, разоряют кроликов…

— Что с того? — проскрипел Вогоего. — Динго — древний народ охотников и воинов, народ гор. Мы — народы леса. Народам не пристало воевать меж собой — таков закон мира.

— Да, но кролики…

— Жалость унижает, — скрипуче продолжал Вогоего, будто не слыша его. — Жалость разрушает душу охотника, как термиты выедают древесную сердцевину. Одаривая кого-то своей жалостью, Шу, ты делаешь не подарок его душе, а вгоняешь в долги, отдать которые он вряд ли сможет. Тот, кто тянет лапу за помощью вместо того, чтобы идти своим путем, этой помощи недостоин. Таков закон мира.

— Вздор! К дьяволу жалость! — оглушительно рявкнул Жекс. — Проклятые динго…

Не оборачиваясь, Вогоего вскинул лапу, и в нос Жексу воткнулась бамбуковая иголка — так, что из глаз брызнули слезы.

— Контролируй себя, — проворчал Вогоего. — И научись уже сносить обиды легко.

— Учитель! — решительно махнул лапой Шу. — Не ты ли говорил, что охотник без охоты засыхает, как лиана без воды? Мы все трое идем в долину кроликов, чтобы дать отпор проклятым динго. Так решено, такое слово охотника.