Фантастика 2009. Выпуск 1 - [194]

– Слушаю, – сказал сонный голос.

– Простите, я вас не разбудила? – спросила Зоя Платоновна.

– Все равно теперь не лягу, – сообщил сонный голос.

– Вы меня, конечно, не помните, – сказала Зоя Платоновна, – но лет шесть назад мы с вами поменялись квартирами. Вы жили на Песочной?

– Калерия! – закричал сонный голос в сторону от трубки. – Тебя обменщики требуют.

В трубке щелкнуло. Стало тихо.

– Не хотят признаваться? – спросила бабушка Люба.

– В чем?

– Куда Верку задевали.

– Сейчас узнаем.

В трубке возник другой, женский, знакомый голос – оказывается, за шесть лет память о нем не совсем выветрилась.

– Меня зовут Зоя Платоновна... – начала Зоя, но тут же голос в трубке ее перебил.

– Как же, как же... неужели не помним? Мы вас помним. К вам еще в прошлом году письмо приходило, мы его переслать хотели, но закрутились. Борис, где письмо?.. Ну вот, не знает. Да, я вас все спросить хотела, ванна у вас всегда засоряется, или вы чего-нибудь туда положили? Знаете, мы совершенно измучились...

– Простите, – сказала Зоя Платоновна. – Вы не знали такую Веру Семеновну Спесивцеву...

– Это она по мужу Спесивцева, – подсказала бабушка Люба. – А мы-то Тяжные.

– Боря! – раздалось в трубке. – Ты знал Спесивцеву? Она жена режиссера, да?

– Нет, наверное, она жила в нашей квартире после войны.

– Боря, откуда ты помнишь, кто жил у нас после войны? Вообще-то он не может знать, потому что сначала я сюда прописалась, а потом он. Он три года никак не решался оставить свою Милочку... Ну ладно, два, это уже теперь не важно. Я ту комнату в семьдесят третьем получила и буквально три года жила одна, не зная, что со мной случится завтра, вы представляете...

– Значит, Веру Семеновну вы не помните?

Потом Зоя Платоновна дозвонилась и до второй половины сменщиков, до тех, кто занимал до обмена большую комнату. Они тоже не смогли припомнить ни Веру, ни ее мужа.

– Значит, неживая, – уверенно, даже с каким-то облегчением сказала бабушка Люба. – Иначе бы весточку подала. Ну как можно родной сестре весточку не подать?.. Я уж и на телевидение, в передачу «Ищу тебя» записалась. Да там, поди, у них очередища – жуть!

– Хорошо, – сказала Зоя Платоновна, которая не любила оставлять дела недоделанными. – Пошли в домоуправление.

В домоуправлении, хоть там Зою Платоновну знали, добыть какие-нибудь сведения оказалось нелегко. Старые домовые книги уже ушли в архив, а в тех, что велись с шестидесятых годов, никаких следов Спесивцевых не было.

Бабушка Люба робела в домоуправлении перед накрашенными девочками, дергала Зою за рукав и говорила: «Ну пошли, что ли? Бог дал, Бог взял, понятное дело».

– Давайте думать, – сказала Зоя Платоновна учительским голосом юной паспортистке Шурочке. – Бесследно человек исчезнуть не мог. Прежде чем поднимать дела в архиве, поглядим, нет ли другого пути, более простого.

– Угу, – сказала Шурочка, разворачивая бутерброд. – Я тут сама новенькая... А вдруг их... того? – замерла она вдруг, не донеся бутерброда до рта. – Тогда ведь еще Сталин жил. Я думаю, пропасть тогда было легко. Раз, два – и вы пропали.

– А ты не думай, если дура, – не выдержала бабушка Люба. – Я и без тебя уж думала про это. Но тогда бы и меня за компанию сгребли. Хотя бы на допрос какой свозили. А так – и я, и прочая родня спокойно проживали – без твоих гулагов...

– К тете Соне сходите, – сказала другая паспортистка. – Если она не знает, никто не знает. Сколько лет прошло, можно сказать, два поколения.

Тетя Соня, которая проработала в домоуправлении всю жизнь, нашлась на лавочке у третьего подъезда. Делать тете Соне было нечего, а память у нее была уникальная, если бы не жизненные обстоятельства, быть бы ей математическим академиком.

Зоя Платоновна подсела к ней, знаком велела сделать то же бабе Любе и тут же напустила приезжую бабушку на местную. Сама только слушала. Со стороны, наверное, выглядело это идиллически: две бабушки и женщина средних лет сидят на лавочке, поглядывают на детишек, которые резвятся неподалеку. В самом же деле шло расследование давнишней тайны – исчезновения семьи Спесивцевых, в первую очередь гражданки Спесивцевой (предположительно, в пятидесятые годы).

И, разумеется, тетя Соня все вспомнила.

– Знаю, – сказала она. – Уехали.

– Вы уверены в этом? – спросила Зоя Платоновна.

– Как в твоем, Зоя, существовании, – сказала тетя Соня. – Мне надо только глаза закрыть, как книжку перелистать, и я вижу картинку.

– Ну и как? – спросила баба Люба. – Как тебе моя сестра?

– Сейчас-то она, наверное, женщина пожилая, – сказала Соня. – Преклонных лет. А тогда была видная баба.

– Настоящая красавица, – сказала бабушка Люба. – Я на нее совсем не похожа.

– Нет, ты непохожая, – согласилась тетя Соня. – Ты мелкая будешь и смуглая кожей. Нет, совсем непохожая. Та лучше была.

– Значит, уехали? – спросила Зоя Платоновна. – Но куда, когда?..

– Знаю! Как же не знать. Он ко мне с паспортами пришел. Я как раз закрываться хотела, домой спешила, осенью это было, дай бог памяти, думаю, что в сорок восьмом. Как раз реформа где-то рядом была. Вот, говорит, уезжаем на юг, в теплые края, надо, говорит, для моей Верочки теплый воздух, а то у нее легкие слабые. Как сейчас помню – странно это было.