Фантастика 1987 - [6]

Почему я должен выбирать?

Мне показалось, что я схожу с ума. Стать убийцей. Совершить грех. Первый в истории рода людского. Все начнется с меня — страдания и муки человечества.

— И счастье его тоже, — сказал голос. — Нет высшей силы, которая соединила бы нити наших жизней и мстила бы вам за мою гибель отныне и вовеки веков. Возьми себя в руки. Есть два разума — я и вы. И одна среда обитания — Земля. И нужно решать.

Почему я медлю — выбор так ясен. Люди со всеми их пороками — это люди, это Игорек, это Лида, это Рагозин с его идеями и это я сам.

Две минуты до сброса.

Сейчас я был — все люди. И мог сколько угодно твердить, что не готов принимать таких решений, что это жестоко… Но я должен был решать.

Я не говорил ничего, но я знал, что решил. Я хотел сказать ему, что он создал прекрасный мир и что в этом изумительном мире есть… будет мальчик, которому нельзя не жить. И женщина, без которой этот мальчик жить не сможет. И ради них… И других?

И других тоже…

Ковш раскрылся, и контейнеры полетели в пучину океана, сверкая на солнце оранжевыми гранями. Они погружались, и оболочка сразу начала растворяться, и триллионы активных микроорганизмов устремились в темноту воды, и этот миг отделил в истории Земли пустоту от жизни. Одну жизнь — от другой.

Но я все равно слышал голос. Я слышу его все время. И сейчас тоже. Я прислушивался к нему, когда удивленные Мережницкий с Манухиным расспрашивали меня о причине преждевременного возвращения. Я слышал его, когда равнодушно докладывал о выполнении задания. Я слышал его, когда молчал о том, что он — был. Приборы ничего не показали, как не показали ничего при забросе Манухина.

Голос приказывал мне молчать. Он и я — мы оба не хотели, чтобы люди знали о том, как они начали жить. Люди не виноваты.

Я слышу голос, стоя на балконе. Он говорил со мной о вечности Вселенной, об иерархии разумов. Он говорит постоянно — даже во сне я слышу его. Я больше не могу молчать. Голос рвется из меня, и я понимаю, что скоро у меня не хватит сил, и я начну говорить, хотя я не должен говорить.

Никогда.

Иван Фролов ДЕЛОВАЯ ОПЕРАЦИЯ

Моя карьера начиналась довольно скромно: служащий в конторе по консолидации. Но я мечтал о другом и все свободное время работал над романом, на который возлагал большие надежды.

Однако при всем своем оптимизме я даже не мог вообразить, что поворот в моей судьбе произойдет так неожиданно…

Однажды ко мне в кабинет вошел высокий худощавый брюнет лет двадцати пяти. — Несмотря на суровые январские морозы, он был без головного убора и в легком демисезонном пальто. Большие серые глаза смотрели спокойно и, казалось, насмешливо.

Непринужденно поздоровавшись, гость спросил:

— Я не ошибся? Это отдел консолидации?

Я привык видеть совсем других клиентов: или подавленных, боящихся назвать цель своего визита, или отчаянных, с лихорадочно горящими глазами и возбужденной сбивчивой речью.

Но этот посетитель будто пришел заключать обычную торговую сделку!

— С кем имею честь?

— Боб Винкли, — с достоинством произнес он.

— Кларк Елоу к вашим услугам, — представился. — Вешайте пальто вот сюда, господин Винкли. Проходите, присаживайтесь.

Посетитель отличался хорошим сложением, уверенными неторопливыми движениями.

«Редкий экземпляр», — подумал я, оглядывая крупную фигуру гостя.

Он спокойно уселся напротив меня и стал рассматривать развешанные по стенам рекламные плакаты.

— Я слушаю вас, господин Винкли.

— Хотел бы узнать условия полной консолидации.

Я протянул ему справочники.

— Сначала вам надлежит пройти исследование в Центре биологических перемещений. На основании свидетельства о состоянии ваших биосистем мы заключим с вами контракт и заплатим по этому прейскуранту.

Посетитель быстро пробежал глазами по длинному списку, вежливо спросил:

— На какую сумму я могу рассчитывать?

— Если все ваши органы окажутся без изъянов, мы можем заплатить до шестисот пятидесяти тысяч дин.

— Однако в вашем прейскуранте нет самого главного!

— Чего именно?

— Стоимости мыслительного аппарата!

— На этот аппарат у нас пока нет спроса.

— Вы отстали от жизни, господин Елоу! — возразил он и достал из кармана газету. — В сегодняшней «Газетт», например, статья об успешной операции по пересадке головного мозга. Значит, скоро понадобится и моя голова! — воскликнул он.

Действительно, пресса все настойчивее сообщала об исследованиях в этой области, и у нас уже были разговоры о таких операциях, но внедрение их в практику казалось делом далекого будущего.

— Разрешите? — я протянул руку к газете.

— На четвертой странице, — он неспешно подал мне листы.

В глаза мне бросился напечатанный во всю полосу заголовок: «Успехи трансплантации».

Статья у меня сохранилась, так что выпишу из нее основное: «Как вы знаете, хирурги и ученые всего мира работают сегодня над преодолением последнего рубежа в области пересадки органов и тканей человека — над заменой его мыслительного аппарата. Настойчивую и кропотливую работу в этом направлении проводят сотрудники Центра биологических перемещений под руководством известного профессора Дэвида Дэнниса. Доказано, что интеллектуальная деятельность — не монополия коры головного мозга. Мысль человека — это специфический продукт сложного взаимодействия всех его органов. Но и мозг, изолированный от нервной системы, способен к мышлению, хотя в комплексе с органами различных людей функционирует по-разному, каждый раз показывая различную глубину и интенсивность сообразительности. Эти опыты подтвердили, что мыслительный аппарат, подобно компьютеру, поддается замене.