Фантастический киномир Карела Земана - [9]
В фильме "Пан Прокоук в искушении", поставленном в том же 1947 году, его герой, строитель по профессии, никак не может возвести стены дома, прельщаясь все новыми и новыми порциями алкоголя, который услужливо подносят ему в возрастающих количествах руки другого гротескного персонажа — человека-бочки. Напившись, Прокоук засыпает, а фундамент дома зарастает в это время бурьяном. Напрасно будит его петух. Едва очнувшись, Прокоук снова хватается за бутылку.
"Блаженство" опьянения кажется ему высшим смыслом жизни. От обилия выпитого глаза Прокоука вылезают на лоб, в галлюцинациях ему является сам демон-искуситель — алкоголь. Взлетевшая над туловищем голова Прокоука, падая, надевается на сук — возникает гротескный образ огромного пугала. Используя целый каскад трюков, Земан достигает здесь такой свободы и выразительности динамического мультипликационного образа, которые ранее представлялись доступными только в рисованном фильме.
Тема труда и его антипода — лени — получает оригинальное решение в фильме "Пан Прокоук — изобретатель" (1948). Лень толкает Прокоука на всевозможные выдумки, которые он пытается выдать за изобретение и даже получить на них патент, хотя не умеет и не хочет делать самых элементарных вещей. Сняв погнувшееся колесо велосипеда, он вместо него привязывает к раме собаку. На заводе он, удобно устроившись в кресле, мечтает о том, чтобы все за него делали автоматы. Кран подает ему кофе. Но тут начинает отчаянно звонить аварийный сигнал — возмущенные поведением изобретателя машины устраивают бунт. Создать перпетуум-мобиле, который избавил бы его от необходимости работать и мыслить, Прокоуку так и не удается.
Изобретательные находки и трюки Земана остроумны. Он смело доводит условное мультипликационное решение кадра и эпизода до крайней степени гиперболизма, напрочь отбросив внешнее правдоподобие изображаемого, но никогда не теряя четкой внутренней логики и правды развития образа и строя комизм не на голых трюках, используемых ради трюков, а на шаржировании черт жизненно характерных и потому легко узнаваемых зрителем. Именно этот принцип реалистического гротеска, точно найденный типаж героя, поразительный артистизм, пластическая выразительность мультипликационного движения куклы и, конечно, жизненность, актуальность избранных тем — все это вместе взятое принесло успех и всеобщее признание серии фильмов с Прокоуком.
Как и две предыдущие картины, фильм "Пан Прокоук — изобретатель" получает премию кинокритики и кроме того приз за лучший кукольный фильм на Международном кинофестивале в Марианских Лазнях в 1949 году. Гротесковую фигурку земановского персонажа узнал и оценил не только каждый житель Чехословакии, она стала известна во многих странах мира. Благодаря точности и выразительности характеристики Прокоук перерос рамки фильма-плаката, преследующего агитационные цели, оказался выше тех лобовых басенного типа "моралите", к которым был привязан. Он как бы вышел за пределы картин и сюжетов, в которых действовал, и стал почти фольклорным по своему характеру и значению персонажем, всенародно популярным сатирическим типом, тесно связанным с передовой национальной культурой и социальной атмосферой тех лет, когда он появился. Серия фильмов с Прокоуком показала, что ее автор полон гражданского темперамента и ему по праву принадлежит место в ряду художников, которые своим творчеством помогают строить новую жизнь, занимают в ней позиции активных борцов, а не сторонних наблюдателей. Образ пана Прокоука был принципиальным завоеванием молодого мастера, чутко осознавшего требования времени.
Земан понимал и сам, что сделал правильный выбор. "Меня увлекает гротеск, конфликт, темп — одним словом, действие и содержание, — говорил он. — Я люблю внезапный, хотя и не бросающийся в глаза финал. Именно это придает моим куклам жизненность" [1].
И действительно, популярным и жизненным Прокоука сделали не только гротесковая парадоксальность комизма, богатство и разнообразие трюков и их виртуозная разработка, но и острумие и блеск мультипликационного "изложения", нарушающего привычные формы киноповествования и развивающего сюжет методом фантастико-аналитического столкновения вещей и понятий, их метафорического осмысления. Здесь сказался и национальный характер юмора и, конечно, выразилась позиция автора, сатирическая сила идейного замысла.
Успех превзошел все ожидания. Зрители требовали новых фильмов с паном Прокоуком, и, уже создав несколько картин совершенно иного характера, Земан в 1955 году вновь возвращается к этому своему кукольному герою и создает картину — "Пан Прокоук — друг животных".
Фильм этот, в отличие от других лент с Прокоуком, лишен едкой сатирической соли. В нем господствует мягкий добрый юмор чешских народных рассказов и прибауток. Земан разрабатывает тему, которая станет затем излюбленной в творчестве мультипликаторов многих стран: человек и его "меньшие братья" — звери. В данном случае это домашние животные — коза, петух и собака, которых чудаковатый Прокоук держит у себя в городской квартире, несмотря на недоумение сердитой дворничихи и возмущение соседей. Впрочем, слово "держит" здесь неприменимо. Они просто дружно живут вместе, вчетвером. Прокоук всячески их ублажает, катает на велосипеде и возит за город, чтобы познакомить с деревенской жизнью и настоящей, "дикой" природой, погулять на просторе. Но однажды, вернувшись домой, он застает комнату пустой, а в оставленной на столе записке сообщается, что его питомцы перебрались в деревню. Жизнь Прокоука становится тусклой и безрадостной. Но ненадолго. Голубь приносит ему письмо с приглашением также переехать в деревню. Торжественная встреча, играет оркестр. Довольный и расчувствовавшийся, "дядюшка Прокоук" весело машет рукой из окна деревенского дома.
Книга посвящена творчеству выдающегося румынского режиссёра-мультипликатора Иона Попеску-Гопо, постановщика мультипликационных и игровых фильмов, получивших признание во всём мире.
Книга посвящена эстетическим проблемам одного из самых своеобразных видов кино — мультипликации. Автор рассматривает современное состояние рисованного и кукольного фильма, дает исторический обзор развития мировой мультипликации и ее крупнейших мастеров. В книге впервые сделана попытка на большом фактическом материале всесторонне охарактеризовать специфику этого искусства, показать пути его развитие.
Богато и многообразно кукольное и рисованное кино социалистических стран, занимающее ведущее место в мировой мультипликации. В книге рассматриваются эстетические проблемы мультипликации, её специфика, прослеживаются пути развития национальных школ этого вида искусства.
«Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия» – Оскар Уайльд. Эта книга – не только об искусстве, но и о том, как его понимать. История искусства – это увлекательная наука, позволяющая проникнуть в тайны и узнать секреты главных произведений, созданных человеком. В этой книге собраны основные идеи и самые главные авторы, размышлявшие об искусстве, его роли в культуре, его возможностях и целях, а также о том, как это искусство понять. Имена, находящиеся под обложкой этой книги, – ключевые фигуры отечественного и зарубежного искусствознания от Аристотеля до Д.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Трагедия Холокоста была крайне болезненной темой для Польши после Второй мировой войны. Несмотря на известные факты помощи поляков евреям, большинство польского населения, по мнению автора этой книги, занимало позицию «сторонних наблюдателей» Катастрофы. Такой постыдный опыт было трудно осознать современникам войны и их потомкам, которые охотнее мыслили себя в категориях жертв и героев. Усугубляли проблему и цензурные ограничения, введенные властями коммунистической Польши. Книга Гжегожа Низёлека посвящена истории напряженных отношений, которые связывали тему Катастрофы и польский театр.
От автора Окончив в 1959 году ГИТИС как ученица доктора искусствоведческих наук, профессора Бориса Владимировича Алперса, я поступила редактором в Репертуарный отдел «Союзгосцирка», где работала до 1964 года. В том же году была переведена на должность инспектора в Управление театров Министерства культуры СССР, где и вела свой дневник, а с 1973 по 1988 год в «Союзконцерте» занималась планированием гастролей театров по стране и их творческих отчетов в Москве. И мне бы не хотелось, чтобы читатель моего «Дневника» подумал, что я противопоставляю себя основным его персонажам. Я тоже была «винтиком» бюрократической машины и до сих пор не решила для себя — полезным или вредным. Может быть, полезным результатом моего пребывания в этом качестве и является этот «Дневник», отразивший в какой-то степени не только театральную атмосферу, но и приметы конца «оттепели» и перехода к закручиванию идеологических гаек.
Есть в искусстве Модильяни - совсем негромком, не броском и не слишком эффектном - какая-то особая нота, нежная, трепетная и манящая, которая с первых же мгновений выделяет его из толпы собратьев- художников и притягивает взгляд, заставляя снова и снова вглядываться в чуть поникшие лики его исповедальных портретов, в скорбно заломленные брови его тоскующих женщин и в пустые глазницы его притихших мальчиков и мужчин, обращенные куда-то вглубь и одновременно внутрь себя. Модильяни принадлежит к счастливой породе художников: его искусство очень стильно, изысканно и красиво, но при этом лишено и тени высокомерия и снобизма, оно трепетно и человечно и созвучно биению простого человечьего сердца.
Наркотизирующий мир буржуазного телевидения при всей своей кажущейся пестроте и хаотичности строится по определенной, хорошо продуманной системе, фундаментом которой является совокупность и сочетание определенных идеологических мифов. Утвердившись в прессе, в бульварной литературе, в радио- и кинопродукции, они нашли затем свое воплощение и на телеэкране.