Фантастический киномир Карела Земана - [52]
Именно такой кинематограф необычайного с первых же шагов в искусстве утверждает Земан. Необычайно в его творчестве, в сущности, все. Его персонажи — сатирические куклы или сказочные герои. Даже, если это школьники, как, например, в фильмах "Путешествие в доисторические времена" или "Похищенный дирижабль", то попадают они в совершенно чрезвычайные обстоятельства.
Необычны, однако, не только ситуации, но и сама изобразительная основа его фильмов. Мир, создаваемый на экране Земаном, далек от воспроизведения повседневного — это мир фантастический, конструируемый средствами вымысла и творческой преобразующей стилизацией, в основе которой лежат то реставрируемый с помощью палеонтологических данных каменный век с его земноводными и крылатыми чудовищами, то восточная миниатюра с ее особой декоративно-плоскостной стилистикой, то книжная графика XVIII или гравюра XIX века, позволяющие воскресить атмосферу комедийно-фантастических приключений барона Мюнхгаузена или романов Жюля Верна.
И каждый такой выбор стилистических средств, изобразительной формы, разумеется, отнюдь не произволен, он оправдан и определен замыслом, сквозной идеей картины, продуман до мельчайших деталей и открыт мастером как единственно возможное решение. За стилизованной условностью бьется живая и острая мысль современного режиссера, художника социалистического мира, в причудливое царство сказочно-фантастических, поэтических видений или гротесковых образов вложено большое гуманистическое содержание, в нем активная гражданская позиция человека, живущего страстями нашего века. Человек, его связи с историей и судьбами цивилизации, технический прогресс и современное понимание красоты и нравственности — эти кардинальные проблемы, волнующие многих художников, творцов и мыслителей XX века, стоят в центре творчества Земана. Именно поэтому его фильмы не перестают привлекать внимание зрителей.
— Я рад, что работаю в единственно близком мне виде кино, который очень люблю и который, в сущности, в целом представляет собой еще невспаханное поле, — говорит Земан. — Это искусство, в котором невозможное возможно, в котором все создаешь заново и все время идешь по целине. Оно требует непрестанных экспериментов, смелости, непредвзятого взгляда, безоговорочного отказа от поверхностного скольжения и безликих стереотипов мысли. Надо уметь разговаривать с куклами. Надо увидеть и одухотворить волшебной силой творчества мир, где живой актер и деревянный персонаж общаются как равные, где все невероятное и неправдоподобное становится действительным. И каждый раз находить новое поэтическое основание, чтобы совершить невозможное: вдохнуть жизнь и правду в созданное фантазией. И если б мне дано было снова прожить свою жизнь, я бы снова пошел по этому же пути…
Я прощался с Карелом Земаном у порога его дома. Радушный хозяин вышел проводить меня, и теперь, молча вглядываясь в его лицо, мне хотелось продлить эту счастливую минуту встречи.
Был май. Над зелеными холмами Готвальдова простиралось звездное небо, лицо художника было полуосвещено, и, казалось, он смотрел куда-то вдаль, вдогонку своей мечте, в просторы вселенной, где уже не раз путешествовали его герои.
Где-то поблизости в вечерней тишине перекликались птицы, все было обычно, как вчера. Но так же, как когда-то в маленьком Амьене, где вдали от парижской суеты поселился Жюль Верн, к этим зеленым холмам со всех сторон подступали океаны, на шхунах с хищными острыми носами подплывали пираты, и я бы не удивился, если бы над нашими головами вдруг появился дирижабль или воздушный шар.
— А ведь жизнь необычайна каждое свое мгновение, и трудно провести черту, где начинается фантазия и кончается реальность, — сказал мастер, словно угадав мои мысли.
Он попрощался и уже исчез за дверью своего дома, а я невольно представил его себе капитаном, поднявшимся к рубке. Вот-вот послышится команда, серые стены дрогнут, сдвинутся, и фантастический крылатый корабль, снявшись с якоря, ринется в морскую стихию или в космос.
Таким мне запомнился Карел Земан.
Его новые фильмы еще не раз откроют нам сказочный, необычайный и в то же время полный реальных проблем и конфликтов мир, созданный фантазией художника, неведомые до того грани поэтической мечты, исследующей лишь ей доступными средствами прошлое и настоящее, но устремленной в будущее.
Фильмография
1946
РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СОН — черно-белый, комбинированный, 311 м.
Сценаристы Борживой Земан и Карел Земан. Режиссер, художник Карел Земан. Съемка и постановка натурной части осуществлена Борживоем Земаном.
Производство Готвальдовской студии.
Премия за лучший кукольный фильм на Международном кинофестивале в Канне в 1946 году.
1947
ПОДКОВА НА СЧАСТЬЕ — черно-белый, кукольный, 136 м. Сценарист, постановщик и художник Карел Земан. Композитор Зденек Лишка.
Производство Готвальдовской студии.
ПАН ПРОКОУК — БЮРОКРАТ — черно-белый, кукольный, 220 м. Сценарист, постановщик и художник Карел Земан.
Производство Готвальдовской студии.
ПАН ПРОКОУК В ИСКУШЕНИИ — черно-белый, кукольный, 224 м.
Сценарист, постановщик и художник Карел Земан.
Книга посвящена творчеству выдающегося румынского режиссёра-мультипликатора Иона Попеску-Гопо, постановщика мультипликационных и игровых фильмов, получивших признание во всём мире.
Книга посвящена эстетическим проблемам одного из самых своеобразных видов кино — мультипликации. Автор рассматривает современное состояние рисованного и кукольного фильма, дает исторический обзор развития мировой мультипликации и ее крупнейших мастеров. В книге впервые сделана попытка на большом фактическом материале всесторонне охарактеризовать специфику этого искусства, показать пути его развитие.
Богато и многообразно кукольное и рисованное кино социалистических стран, занимающее ведущее место в мировой мультипликации. В книге рассматриваются эстетические проблемы мультипликации, её специфика, прослеживаются пути развития национальных школ этого вида искусства.
«Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия» – Оскар Уайльд. Эта книга – не только об искусстве, но и о том, как его понимать. История искусства – это увлекательная наука, позволяющая проникнуть в тайны и узнать секреты главных произведений, созданных человеком. В этой книге собраны основные идеи и самые главные авторы, размышлявшие об искусстве, его роли в культуре, его возможностях и целях, а также о том, как это искусство понять. Имена, находящиеся под обложкой этой книги, – ключевые фигуры отечественного и зарубежного искусствознания от Аристотеля до Д.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Трагедия Холокоста была крайне болезненной темой для Польши после Второй мировой войны. Несмотря на известные факты помощи поляков евреям, большинство польского населения, по мнению автора этой книги, занимало позицию «сторонних наблюдателей» Катастрофы. Такой постыдный опыт было трудно осознать современникам войны и их потомкам, которые охотнее мыслили себя в категориях жертв и героев. Усугубляли проблему и цензурные ограничения, введенные властями коммунистической Польши. Книга Гжегожа Низёлека посвящена истории напряженных отношений, которые связывали тему Катастрофы и польский театр.
От автора Окончив в 1959 году ГИТИС как ученица доктора искусствоведческих наук, профессора Бориса Владимировича Алперса, я поступила редактором в Репертуарный отдел «Союзгосцирка», где работала до 1964 года. В том же году была переведена на должность инспектора в Управление театров Министерства культуры СССР, где и вела свой дневник, а с 1973 по 1988 год в «Союзконцерте» занималась планированием гастролей театров по стране и их творческих отчетов в Москве. И мне бы не хотелось, чтобы читатель моего «Дневника» подумал, что я противопоставляю себя основным его персонажам. Я тоже была «винтиком» бюрократической машины и до сих пор не решила для себя — полезным или вредным. Может быть, полезным результатом моего пребывания в этом качестве и является этот «Дневник», отразивший в какой-то степени не только театральную атмосферу, но и приметы конца «оттепели» и перехода к закручиванию идеологических гаек.
Есть в искусстве Модильяни - совсем негромком, не броском и не слишком эффектном - какая-то особая нота, нежная, трепетная и манящая, которая с первых же мгновений выделяет его из толпы собратьев- художников и притягивает взгляд, заставляя снова и снова вглядываться в чуть поникшие лики его исповедальных портретов, в скорбно заломленные брови его тоскующих женщин и в пустые глазницы его притихших мальчиков и мужчин, обращенные куда-то вглубь и одновременно внутрь себя. Модильяни принадлежит к счастливой породе художников: его искусство очень стильно, изысканно и красиво, но при этом лишено и тени высокомерия и снобизма, оно трепетно и человечно и созвучно биению простого человечьего сердца.
Наркотизирующий мир буржуазного телевидения при всей своей кажущейся пестроте и хаотичности строится по определенной, хорошо продуманной системе, фундаментом которой является совокупность и сочетание определенных идеологических мифов. Утвердившись в прессе, в бульварной литературе, в радио- и кинопродукции, они нашли затем свое воплощение и на телеэкране.