Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I - [8]

Так я и зажил – утра проводил в Мискатоникском университете, а вечера – в компании Джона. При этом я не оставлял попыток разобраться в тайне деда и восстановить его доброе имя.

Первым источником информации для меня стал, разумеется, Джон Морган. Ему не хотелось говорить о Зелофехаде, однако потихоньку я сумел вытянуть из него, что несколько лет назад в городе начал пропадать скот. Сначала недосчитывались коз, потом коров – их разодранные туши находили в полях. Никто не мог понять, что за свирепое и сильное животное может вот так задрать взрослую корову, причем если на тушах оставались куски мяса, то кровь из них была выпита досуха. После этого начали пропадать младенцы и дети постарше – их тела находили в отдалении от города в таком же плачевном состоянии.

Кто-то пустил слух, что окна в башенке в доме Зелофехада по ночам светятся странным голубым светом, и горожане заподозрили деда в сговоре с нечистой силой. Обстановка накалялась, и от самосуда его спасло только то, что убийства внезапно прекратились. Пропал и странный свет из башни.

Немного погодя к деду наведалась полиция: исчез его ассистент, молодой Олби Хаас. Однако и Зелофехад, и жители города подтвердили, что видели, как он уезжает из Аркхэма на повозке. Хааса так и не нашли, а мой дед из сурового и уверенного в себе человека в одночасье превратился в дряхлого и слабого старца.

В глубине души я был уверен, что все обвинения ложны. Поэтому я собрал записи деда: все дневники и записные книжки, которые смог найти – и начал постепенно их разбирать, надеясь, что на страницах, испещренных размашистым почерком, смогу найти разгадку.

Я пытался заниматься этим в кабинете Зелофехада, однако там мне становилось не по себе. Я вздрагивал каждый раз, когда в окно билась ветка или начинал мигать электрический свет. В такие моменты мной овладевала смутная тревога, словно где-то поблизости таилась опасность. Поэтому я перенес дневники и тетради в свой собственный кабинет, который устроил на втором этаже.

Я начал с ранних записей. В дневниках постоянно встречались два имени – Обедайа Калхун и Олби Хаас. Калхун был профессором Нью-Йоркского университета и часто присоединялся к экспедициям и исследованиям деда. А Хаас, который начинал в том же университете ассистентом, стал личным секретарем Зелофехада. Честно говоря, я испытывал не самые лучшие чувства по отношению к Хаасу, который занял пустующее место моего отца. Я никак не мог отделаться от ощущения обиды и зависти, хотя и корил себя за это.

И все же я с большим интересом читал об экспедициях, которые предпринимали мой дед с Калхуном и Хаасом, как они посещали индейские племена, разговаривали с путешественниками, недавно вернувшимися из дальних странствий, планировали поездку в Полинезию. Хотя эти записи практически не проливали свет на будущую катастрофу, я не мог оторваться от описаний старинных артефактов, городов и людей.

Однако предмет записей постепенно менялся, и если поначалу из них можно было почерпнуть достаточно любопытные факты антропологического и этнографического характера, то вскоре дед начал писать о некоем тайном знании, выходе за границы привычного мира. Я с опасением и брезгливостью читал описания нечестивых ритуалов, медитаций и прочих богопротивных деяний. Каждая новая страница давалась мне все тяжелее. Я боялся прочитать исповедь о том, как Зелофехад встал на путь ведовства, но, к счастью, пока рациональность Муров брала свое.

Я завершил одну тетрадь и перешел к следующей. В ней Зелофехад с горечью описывал, что внезапная болезнь помешала ему отправиться в Полинезию вместе с Калхуном и Хаасом, а потому свободное время он употребил для написания некоего труда, на который возлагал большие надежды. Я несколько раз перерыл кабинет, но не нашел ничего похожего на монографию.

Тон записок изменился, когда Калхун и Хаас вернулись:

«Я абсолютно счастлив, как только может быть счастлив человек на пороге величайшего открытия. Все наши расчеты, выкладки и надежды оправдались. Обедайя не нашел того, что мы искали, на Гавайях, однако он догадался посетить соседний остров, Ниуэ. Теперь можно переходить к практической части нашего исследования. Я оборудовал в башне все так, как описывается у Альхазреда, и если он не лгал, то мы обретем источник неисчерпаемых знаний прямо здесь, в моем собственном доме».

Дальше несколько листов было вырвано. В башне! Я заволновался, так как Джон Морган как раз сегодня взялся расчищать вход в башню. Что, если он найдет там что-то запретное? Репутация нашей семьи стояла на кону. Я почему-то был настолько уверен в невиновности Зелофехада, что сама возможность того, что правы были горожане, выбила меня из колеи. Я вышел в коридор и попросил Джона прекратить работу:

– Видите ли, – сказал я в сильном волнении, – у меня болит голова, а к завтрашнему дню я должен подготовить план лекции. Шум мне ужасно мешает. Не могли бы вы вернуться завтра?

Джон Морган посмотрел на меня с совершенно нечитаемым выражением лица, так что я не понял, верит он мне или нет, и отправился домой. Я же испытывал сильное нервное возбуждение. В какой-то мере я тоже находился на пороге открытия: сегодня я узнаю, был ли мой дед колдуном.