Фантастический детектив 2014 - [13]

– Что это? – удивленно воскликнула миссис Баскет.

– Перловка, мэм, – отвечал Куз Митч.

– Как вкусно! Почему у Бетси так не получалось?

– Разве можно сварить настоящую кашу в пароварке, какой пользуется миссис Бакт?

– А как же вы?

– Я нашел в подвале древний прадедовский котел. Предки, доложу вам, все делали на совесть. Конечно, часть тепловыделяющих элементов требует замены, но в целом реактор работоспособен, жар держит. А кашу, особенно перловку, надо распаривать не полчасика в пароварке, а с вечера, иначе получится не перловка, а шрапнель. Зато в старом урановом котле кашка на медленных нейтронах – мечта!

Вид мистера Митча, вещающего с половником в руках, был несколько смешноват, но каша, благоуханная, разваренная и рассыпчатая одновременно, говорила сама за себя.

– Америка, – произнес Сэмюэль Трауб, – слишком большая и пока еще слабо освоенная территория. Поэтому зачастую нам приходится пользоваться не самыми современными вещами и инструментами, а тем, что есть под рукой. Как видите, иной раз нехудо получается. Главное – результат, таково наше кредо!

По лицам доктора и миссис Баскет нетрудно было заметить, что англичане не согласны с таким утверждением, но никто не стал возражать. Все кушали кашу.

– Доктор Листер, – задал вопрос Трауб, – если это не врачебная тайна, то не скажете ли вы, чем заболел мистер Бакт?

– Трихофития, – ответил врач, с сожалением отодвигая пустую тарелку. – Болезнь не опасная, но весьма заразная и причиняющая много неудобств.

– Я, конечно, могу послать телеграмму в Соединенные Штаты, чтобы сотрудники редакции посмотрели в словаре, что означает это слово, но, может быть, вы снизойдете к моей неграмотности и объясните, как эту болезнь называют в народе?

– В быту трихофитию обычно называют стригущим лишаем. Лечение наружное – йодоформ и терпентин. Показана также дегтярная мазь. У мистера Бакта поражена кожа щеки, причем пятно имеет такую форму, будто на щеке отпечаталась роза. Я собираюсь написать об этом случае статью в один из медицинских журналов.

– Действительно, интересный случай, – заметил Трауб. – Я знавал человека, который пользовал подобных больных мышиным салом. Самое интересное, что лечение помогало.

– Дикари порой изобретают весьма причудливые формы лечения, – согласился доктор Листер.

Куз Митч крякнул неразборчиво, но промолчал.

После завтрака доктор Листер поднялся в комнату миссис Баскет, которая была его постоянной пациенткой. Рассказ леди о ее бесчисленных хворях должен был занять не менее часа, который надлежало сполна использовать.

– Митч, – позвал Трауб помощника, который занялся было грязной посудой, – я знаю, ты вчера был в Баскетвиле. Там есть трубочист?

– Нету. Ножовщик есть, который с точильным станком обходит окрестные фермы. Но он человек семейный и к легким интрижкам не склонный. А зачем вам трубочист? Эта труба ведет куда угодно, но не в ублиет.

– Это я и сам понял. Ублиет построен пятьсот лет назад, так что вентиляционная труба у него должна быть из камня, а не из жести. Но раз туда кидают розы, то там может быть и что-то еще. Например, проход к настоящему ублиету. Узнать это можно, либо забравшись туда, либо найдя еще какие-то документы. Мне покоя не дают бумаги из зеленых папок. Женские пальчики в библиотеке явно принадлежат Джоане Бекер, а она исчезла немедленно после того, как прочитала то, что хранилось в папке.

– Я думаю, – сказал Куз Митч, – бумаги из обеих папок давно сожжены. Кто-то забрал их из комнаты Джоаны и из архива, а потом сжег.

– Как? Котельная не работает, действующего камина в замке нет.

– На свечке.

– Милый мой Митч, не забывай, что мы имеем дело с англичанами. Они подобны гусеницам, что умеют ползать лишь по собственным следам. Англичанин знает: бумаги надо жечь в камине, а где нет камина – в печи или топке котла. Но никогда англичанину не придет в голову жечь документы на свечке. Он для этого слишком прямолинеен и упрям. Свечка нужна англичанину, чтобы красоваться на именинном пироге, других ее применений он не знает. И раз в замке нет действующей печи, значит, документы целы.

– В замке есть еще одна топка.

– Какая? Урановый котел, насколько я понимаю, до вчерашнего дня был холодным. К тому же не все настолько отважны, чтобы лезть в зону ядерной реакции.

– Нормальная действующая топка есть в конюшне.

– Значит, все-таки Джон Хок.

– А вот это мы сейчас проверим.

Детективы развернулись и спорым шагом направились к конюшне.

Там царил полумрак, тихо гудел огонь в лошадином брюхе, пахло кузницей.

– Перекаливает… – прошептал Митч.

– Что?

– Нельзя лошадь все время в разогретом состоянии держать. Портит животину. Но нам это сейчас на руку, значит, системой розжига редко пользуется, если вообще умеет. Эх, жаль, листок бумаги не захватили…

Трауб вырвал из журналистского блокнота листок и протянул Митчу. Тот вставил лист лошади в пасть, на ощупь нажал что-то под верхней губой. Лошадь зажевала, листок вполз внутрь.

– Так, загрузка растопки стандартная. А разбирать тебя как?

Митч щелкнул лошадь по носу. Та взбрыкнула и резко взмахнула хвостом.

– Тише ты, шалая! Дай разобраться, как у тебя что устроено. Ушки связаны с дымоходом, в ноздрях – свисток. А глазки?.. – Куз Митч нажал лошади на слепые кнопки глаз. Лошадиный лоб откинулся, словно крышка шкатулки. Митч запустил руку в глубь лошадиной головы и вытащил пачку бумаги.