Фантастические поэмы и сказки - [23]

Шрифт
Интервал

         На ней был плащ,
и как мы
         за ней ухаживали!
Утром,
         часов в девять,
гордый —
         ее одевать! —
я не знал,
         что со счастьем делать
куда его девать?
И были
         губы — губы!
Глаза — глаза!
И вот я,
         мальчик глупый,
любви
         сказал!
— Не иди
         на убыль,
не кончайся,
         не мельчай,
будь нескончаемой
у плеча моего
         и ее плеча.
3
Плечо умерло.
                      Губы у́мерли.
Похоронили глаза.
Погоревали,
                     подумали,
вспомнили
         два раза́.
И сорвано
         много дней,
с листвой,
         в расчет,
в итог
         всех трауров по ней,
а я еще…
Я выдумал
            кучу игр,
раскрасил дверь
                            под дуб,
заболел
              для забавы гриппом,
лечил
            здоровый зуб.
Уже вокруг
                другие
и дела
            и лица.
Другие бы мне
                в дорогие,—
а та —
         еще длится.
Наплачешься,
                  навспоминаешься,
набродишься,
                  находишься
по городу
                вдоль и наискось,
не знаешь,
                где находишься!
Дома
          на улице Горького
переместились.
                       Мосты
распластались
                       над Москвой-рекой,
места,
            где ходила ты,
другие совсем!
                         Их нету!
Вернись ты
                        на землю вновь —
нашла бы
               не ту планету,
но ту,
          что была,
                          любовь…
4
Ровно такая,
                  полностью та,
не утончилась,
                             не окончилась!
И лучше б сердцу
                            пустота,
покой,
          устойчивость!
Нет — есть!
                  Всегда при мне.
                                          Со мной.
В душе
              несмытым почерком,
как неотступно —
                         с летчиком
опасный
              шар земной.
5
Я сижу
           перед коньяком
угрюм,
             как ворон в парке.
Полная рюмка.
                         Календарь.
Часы
           и «паркер».
Срываю
             в январе я
листок стенной тоски,
а снизу ему
                    время
подкладывает листки.
Часы стучат,
                      что делать
минутам утрат?
Целый год
                    девять
утра.
Рюмку пью
                  коньячную,
сколько ни пью,
                         она
кажется
              бесконечною —
опять полна.
Опрокинул зубами,
                              дна
не вижу,
                понял я —
опять она
полная.
А «паркер»,
                  каким пишу —
чернил внутри
                      с наперсток.
Пишу —
            дописать спешу,
чернил не хватает
                                  просто!
Перу б иссякнуть
                            пора
от стольких
                  строк отчаяния,
а всё
        бегут
                   с пера
чернила
            нескончаемые.
6
Я курю,
           в доме
                        дым,
не видно
             мебели.
Я уже
          по колено
                        в пепле.
Дом
        стал седым.
Потолок
           седым затянулся.
А папироса —
                   как была,
затянулся —
                  опять цела.
Свет погашу —
                      не гаснет!
Сломал часы —
                      стучат!
Кричу: —
             Кончайтесь насмерть!
Уйди,
               табачный чад!
Закрыл глаза —
                           мерцает
сквозь веки
                в жизнь
                                 дыра!
Весь год сорвал! —
                            Конца нет
листкам календаря.
7
Так к мальчику
                         рубль пригрелся —
вот же он!
                    Не кончается!
Покупок гора
                      качается:
трубы,
                 гармошки,
                                   рельсы.
Вещей уже
                    больше нету,
охоты нет
                к вещам.
А надо —
                 монету
в кармане
                      таща,
думать о ней,
                    жить для нее:
это ж рубль,
                    это ж мое!
8
По сказке —
                мальчик юркнул
в соседний дом
и скинул куртку
с карманом
                    и рублем.
Руки сжал,
домой побежал,
остановился,
                      пятится:
к мальчику —
                         рубль,
серебрян и кругл,
катится,
             катится,
                               катится…

НОЧЬ ПОД НОВЫЙ ВЕК (1940)

               Добрый вечер!
                     Добрый век!
Время — снова стихами чудесить,
         распахнуть молодые года!
               Заходите сюда
                  ровно в десять.
Собираемся точно, — сегодня,
                      здесь,
        у елки моей новогодней.
Тридцать первое декабря —
        бал Земли и Зимы,
      вечер в играх и вихрях.
    Ветки — зеленый дикообраз
    с множеством глаз на иглах.
Этот вечер повсюду и здесь —
             сне́га, сме́ха
           несметная смесь,
      это — встреча Нового года,
        но особого, нового рода!
На розах с лавровыми листьями —
            в календарной картонке —
                покоится тонкий
                    декабрьский
            единственный листик
с еще не оконченной датой —
      только час проколышется
                      год,
           называемый
                «Тысяча
девятьсот девяносто девятый».
         Около сияющей елки

Еще от автора Семён Исаакович Кирсанов
Эти летние дожди...

«Про Кирсанова была такая эпиграмма: „У Кирсанова три качества: трюкачество, трюкачество и еще раз трюкачество“. Эпиграмма хлесткая и частично правильная, но в ней забывается и четвертое качество Кирсанова — его несомненная талантливость. Его поиски стихотворной формы, ассонансные способы рифмовки были впоследствии развиты поэтами, пришедшими в 50-60-е, а затем и другими поэтами, помоложе. Поэтика Кирсанова циркового происхождения — это вольтижировка, жонгляж, фейерверк; Он называл себя „садовником садов языка“ и „циркачом стиха“.


Гражданская лирика и поэмы

В третий том Собрания сочинений Семена Кирсанова вошли его гражданские лирические стихи и поэмы, написанные в 1923–1970 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.


Искания

«Мое неизбранное» – могла бы называться эта книга. Но если бы она так называлась – это объясняло бы только судьбу собранных в ней вещей. И верно: публикуемые здесь стихотворения и поэмы либо изданы были один раз, либо печатаются впервые, хотя написаны давно. Почему? Да главным образом потому, что меня всегда увлекало желание быть на гребне событий, и пропуск в «избранное» получали вещи, которые мне казались наиболее своевременными. Но часто и потому, что поиски нового слова в поэзии считались в некие годы не к лицу поэту.


Лирические произведения

В первый том собрания сочинений старейшего советского поэта С. И. Кирсанова вошли его лирические произведения — стихотворения и поэмы, — написанные в 1923–1972 годах.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые расположены в хронологическом порядке.Для настоящего издания автор заново просмотрел тексты своих произведений.Тому предпослана вступительная статья о поэзии Семена Кирсанова, написанная литературоведом И. Гринбергом.


Последний современник

Фантастическая поэма «Последний современник» Семена Кирсанова написана в 1928-1929 гг. и была издана лишь единожды – в 1930 году. Обложка А. Родченко.https://ruslit.traumlibrary.net.


Поэтические поиски и произведения последних лет

В четвертый том Собрания сочинений Семена Кирсанова (1906–1972) вошли его ранние стихи, а также произведения, написанные в последние годы жизни поэта.Том состоит из стихотворных циклов и поэм, которые следуют в хронологическом порядке.